форме. Если даже и предположить, что мусульманские исследователи имели какие-то свои независимые философские идеи и положения, тем не менее они, конечно, должны были исходить исключительно из того, чтобы совместить эти идеи с мусульманской схоластикой и ценностями теологического дискурса. Если подобного мнения придерживаются те, кто далеки от философии и не имеют к ней никакого отношения, то, естественно, к ним у нас нет никаких претензий и тем более критики в их адрес. Но те, кто прекрасно знаком с философией, имеет к ней непосредственное отношение (то есть имеет представление, что с этими философскими идеями нельзя поступать в своих личных интересах), к ним у нас, конечно, есть претензии.

      Несомненно, родоначальники и основоположники исламской философской традиции обратили свой взор на древнегреческую философию и через призму исламской мысли глубоко и всесторонне её исследовали, достигнув огромных успехов. В философии в целом нет и не должно быть следования и подражательства как такового. Исключением является тот учёный, кто не понял подлинное предназначение философии и поэтому, принимая внешний облик философа, на самом деле не имеет никакого представления о её подлинном смысле. Всякий, кто правильно понимает мировоззрение Платона, Аристотеля, Ибн Сины, Муллы Садра, или Канта, становится их сотоварищем, а не подражателем.

      Если историю философии написать с подобным убеждением, она будет совершенно иной, сильно отличающейся от той, к которой мы с вами привыкли. Написание другой, новой истории философии очень и очень сложно, требует достаточно объёмных и полных источников. Пока человек будет опасаться беспристрастного исследования восточной философии, он никогда не познает Востока. Никто не имеет права наложить вето на исследование, ибо оно было, есть и должно быть. Но исследователи прошлых поколений проводили исследования и искали темы, которые хотели изучить.

      В настоящее время, к сожалению, целью стало не знание, а собирание сведений, информации о том или ином учёном. Часто сведения о самой личности и даже его книгах занимают важнейшее место в исследовании[7]. На этом основании можно выстраивать даже определённую классификацию. Так, например, один известный ливанский исследователь как-то говорил: «Касательно мировоззрения Фараби сказано очень многое, но касательно его биографии практически ничего не известно». Это было сказано так, как будто мы должны оставить исследование философских идей Фараби и приступить исключительно к изучению только его биографии, жизни его близких и родственников!? Можно ли узнать что-то принципиально новое, исследовав детали из жизни учёного, в частности, Фараби?

      Для исследователей современности, к сожалению, не существует особой разницы, исследовать ли жизнь или мировоззрения мыслителей. Биографические сведения необходимы, но если собирать их не с целью понять суть философии мыслителя, тогда эти исследования не принесут никакой пользы.

      На наш взгляд, чтобы приступить к исследованию