– Чтобы ее не узнали? – шепотом спросил муж. Тона кивнула.
– Кто-то хотел спрятать ее, Тона?
– Нет, Аб, – она покачала головой, вглядываясь в амулет, – это ее истинное лицо. Амулет наводит морок, если его снять. Я такое вижу впервые.
– Я вообще никогда не видел никого под мороком, – пробурчал Аб, – что же нам теперь делать? Давай искупаем ее и отнесем к старейшинам, пусть сами решают, как поступить.
– Ее выбросили в реку, завернутую в мужскую рубаху, и ты думаешь, что спасешь ее, если о ней узнают люди? – взглянула жена на мужа и завела за ухо выбившуюся прядь. – Ты совсем выжил из ума, муж мой.
– И что ты предлагаешь? – Абидал угрюмо смотрел на жену. Тона снова осторожно сняла амулет и тихо молвила: – Посмотри, Аб. Она так похожа на тебя, когда без амулета.
Аб изумленно смотрел на некрасивое треугольное личико девочки, попеременно поглядывая на себя в висящее на стене зеркало. И правда что-то есть.
– Небесный Бог не дал нам детей, но послал тебе эту кроху, так зачем отказываться? Аб, – она прижалась к мужу, продолжая стискивать амулет в руках, – давай оставим ее себе. Скажем, что я родила ее раньше времени, что живота не было видно. Я могу не показываться на люди, а она такая крошечная, нам поверят, Аб, я прошу тебя!
В глазах Тоны стояли слезы.
– Смотри, – муж схватил ее за руки, в которых был зажат амулет, и поднял на уровень глаз, – смотри, Тона, что ты наделала!
Камень стремительно терял цвет, серебро темнело и съеживалось, и теперь руки Тоны сжимали обычный серый дорожный камень, нанизанный на обычный веревочный шнурок. Женщина вздрогнула и бросилась к младенцу, она снимала и надевала камень, но больше ничего не менялось. Камень оставался камнем, девочка сморщила худенькое, некрасивое личико и разразилась плачем. За окном раздались скрежещущие звуки, словно кто-то пытался оцарапать стекло.
– Аб, – Тона указала мужу на окно. Там бились три белые птицы, пытаясь открыть раму. – Что это за птицы?
– Не знаю, – он не на шутку испугался, – что теперь будет, Тона?
– Аб, – женщина снова умоляюще сложила руки, – амулет погас, значит он был заряжен не надолго. Это знак. Небесный Бог и его Пресветлая Матерь подарили нам дочь, неужто ты сможешь отказаться от такого подарка? Ту, светленькую, мы бы не смогли оставить, нам бы никто не поверил, а с такой все получится. Ну?
Верон смотрел на ребенка, не двигаясь. На плите кипела вода, выплескиваясь и шипя о раскаленные угли. За окном птицы били крыльями о стекло, и тогда он решился.
– Хорошо, – вдохнул полной грудью, – тогда пусть ее зовут Ивейна, как мою мать.
Тона бросилась ему на шею, затем к младенцу, успокоить, затем к плите, снять воду, налить ее и разбавить холодной. Она подгоняла мужа, спеша обмыть и искупать девочку, а затем укачивала ее на руках, напевая колыбельную, пока Аб Верон, усмехаясь в бороду, мастерил на заднем дворе кроватку для малышки Ивейны Верон, пусть некрасивой, но такой нужной его дорогой жене. Да и ему самому, наверное.
И