– Но он так мил ко мне, – попыталась возразить Ивейна, но Тона крепко схватила ее за руку и зашептала: – Слушай меня, Иви. Я не знаю, как это может быть, однако ваша иллама очень похожа. Я слышала, что мэтр прибился к девину Ингару совсем без памяти, вас с ним что-то связывает, но что, даже он сам тебе не скажет.
– Мы с ним родственники? – шепотом спросила Ивейна.
– Не знаю, дитя, не знаю…
– Вы перестали называть меня дочкой, матушка, – тихо сказала Ивейна, – разве я чем-то провинилась?
– Я не знаю, как ты теперь захочешь, чтобы я называла тебя, Ив, – начала было Тона, но Ивейна бросилась ей на шею, и женщина, не имея сил сдерживаться, разрыдалась, притянув ее к себе.
– Я не знаю другой матушки кроме вас, и найдутся или нет мои настоящие родители, вы всегда будете первыми.
Когда Ивейна улеглась в свою постель в мансарде, Тона сидела рядом и гладила ее темные волосы, разметавшиеся по подушке.
– Пресветлая Матерь ведет тебя в Леарну, доченька, значит, твое время пришло. Посмотри на нас, мы с Абидалом простые люди, а с тех пор, как ты у нас появилась, наши гости все короли, знатные господа и даже сам его величество. Сердце говорит мне, что твое место там, среди них, а не среди простых селян.
– Матушка, ну его величество амир Эррегор бывает у нас уж никак не из-за меня, – хитро взглянула на нее Ивейна. Тона чуть слышно вздохнула.
– Амир Эррегор красивый мужчина и очень благородный, и зачем только он связал себя с этой черной женщиной Алентайной, знает один Небесный Бог. Но она его амира, и я не должна так о ней говорить.
– Мне тоже не по душе амира Алентайна, матушка, – Иви взяла Тону за руку, – мало того, у меня такое чувство, что сам амир ее терпеть не может! А на вас он всегда смотрит с такой тоской, что мне его прямо жаль становится, особенно когда вы с ним так холодны и сдержанны.
– Они соединены брачными узами, доченька, как и мы были с Абидалом. А что Небесный Бог сочетает, не людям то разлучать, – Тона снова вздохнула и чуть тише добавила, – а уж как бы мне хотелось по-другому, доченька, пусть простит меня мой покойный муж, Пресветлая Матерь знает, что пока он был жив, я и в мыслях себе ничего не позволила.
– Я не могу судить, матушка, – решилась Ивейна, – но мне давно кажется, что наш амир любит вас всем сердцем. Так почему ему не прогнать эту ужасную женщину, которая не любит его и не связать свою жизнь с вами?
– Да кто ж я такая, деточка, – горько проговорила Тона, вновь поглаживая Ивейну по голове, – он такой большой дракон, ему нужна иллама, а во мне и искорки не наберется. Хоть и в амире ее почти не видно за ее темной душой, но я ему не пара. А ты спи, спи малышка моя ненаглядная, завтра в дорогу, нужно набраться сил.
Она потушила лампу, поцеловала дочь и вышла из комнаты.
Эйнар Астурийский исподлобья наблюдал за происходящим, и нравилось