– Это сало кабана, а хлеб я сам пеку, – пояснил он. – Как ты тут оказался, Фогель? И что это за странное имя у тебя такое? – После небольшой паузы спросил он.
– Ты всё равно не поверишь, – сказал я, продолжая уплетать угощения.
– Ладно, потом расскажешь, пойдём до моего дома, сегодня переночуешь у меня, туда два часа ходу, а утром решишь, что делать будешь.
По дороге Саныч не стал меня допытывать, откуда я взялся? Кто я такой? Спросил лишь о том, что я ел и где спал. Прокомментировал, что в таких местах, где я спал этой ночью, медведи любят в спячку впадать. Они замазывают задницу и все возможные отверстия грязью, чтобы насекомые не заползли, и ложатся спать. Рассказал, что бурундуки – единственные животные, которые могут покончить с жизнью, если его запасы на зиму кто-нибудь съест, а зима уже близко. Он ищет ветку в виде рогатки и вешается (не знаю, насколько этому можно верить). Шел он впереди уверенной, спокойной поступью, иногда посматривая по сторонам. Чувствовалось, что эти места он хорошо знает и тайга – это его привычная среда обитания. Я же старался идти след в след за ним и постоянно смотря под ноги. Примерно через два часа ходьбы Саныч остановился, повернулся и пристально посмотрел мне в глаза.
– Послушай, Федя, я привёл тебя к себе в дом, ты можешь мне доверять. Скажи, могу ли я тебе доверять?
Наверное имя Фогель ему не понравилось, и Саныч решил, что я Федя. Спорить я не стал, ведь он – моя надежда на выживание… и вид у Саныча довольно грозный, да и мне всё равно, как он будет меня называть.
– Я обязан тебе жизнью, благодарен за пищу и предложенный кров… ты можешь мне доверять.
Саныч улыбнулся.
– Говоришь, как робот. Мы почти пришли, идём скорее, я дам тебе спирту и затоплю бочку.
Выйдя из леса на опушку, я увидел один домик из брёвен где-то десять на десять метров с покатой крышей. Рядом с ним пристройка чуть поменьше, а сбоку навес с дровами. А перед этим домиком большая металлическая бочка на ножках с лесенкой наверх, под которой следы кострища. Саныч ускорился, почти побежал. У него невероятно нелепая походка, когда он бежит за спиртом. Буквально через мгновение без ружья, но всё так же с рюкзаком на спине, он оказался передо мной. В одной руке у него металлическая изрядно потрёпанная кружка с нарисованной совой. А в другой руке – металлический ковш, видавший и лучшие времена. Саныч светится от радости. Его круглое лицо расплылось в улыбке, лысина блестит, морщины на лбу собрались в гармошку.
– На! – без лишних церемоний он протянул мне кружку и ковш, – Чистый! – как бы хвалясь, сказал он.
На этой планете я был много раз, знаю, что такое водка, пробовал, И мне даже понравилось. Но спирт чистый я не пробовал. Поэтому я взял кружку, хлебнул и проглотил одним большим глотком… водку я так пил. Но выпив спирт, я «охренел». Кажется, именно так выражаются земляне в таких случаях. Всё зажгло внутри, я выхватил ковш и начал жадно пить воду, периодически кашляя.