§ 3. Источниковедческий аспект
Изучение Фукидида в источниковедческом аспекте очень долго тормозилось по указанным выше причинам. В свете воззрений Л.Ранке то, что является типичными стилистическими приемами, продиктованными в первую очередь софистикой, рассматривалось как проявление недосягаемого научного метода и т. д.[76] Бурное развитие эпиграфики во второй половине XIX века поставило вопрос об использовании Фукидидом эпиграфического материала. Этой проблеме посвящены блестящие работы Генриха Свободы[77] и Адольфа Кирхгоффа[78], которого У.Виламовиц не без основания назвал «достойнейшим наследником А.Бека»[79]. Кирхгофф составил к текстам Фукидида исчерпывающий эпиграфический указатель[80], в котором, однако, ряд ссылок следовало бы перенести из разряда fontes в loci similes. Работы А.Кирхгоффа удачно дополняются изысканиями А.У.Гомма, собиравшего эпиграфический материал, дополняющий и исправляющий Фукидида[81].
Ряд конкретных работ по эпиграфическим источникам Фукидида был выполнен Штейном[82], Шёне[83] и Худе[84]. Несколько небольших статей посвятил этому вопросу В.К.Ернштедт[85], внесший на основании эпиграфических памятников ряд направлений и конъектур в текст Фукидида. В настоящее время эти штудии продолжены В.Эберхардтом, сопоставившим Мелосский диалог у Фукидида с двумя эпиграфическими памятниками[86]. Исследователи, занимавшиеся так называемой исторической методикой Фукидида, поставили вопрос о характере, методике и особенностях использования Фукидидом этнографических источников и разнообразных исторических реалий. К ним относятся М.Бюдингер[87] и Э.Мейер[88].
Вопрос о письменных источниках Фукидида по причинам, указанным выше, разрабатывался в меньшей степени. Правда, на элементы зависимости от Харона указывал еще Р.В.Крюгер в своих «Historisch-Philologische Studien»[89]. Вместе с тем Крюгер, противопоставлявший Фукидида всем его предшественникам и последователям, явился основоположником той точки зрения, согласно которой у Фукидида не было литературных предшественников. Именно этой точки зрения придерживается Дж. Б.Гранди в своем фундаментальном исследовании, где он не считает нужным выделить источниковедческий аспект. Признавая несомненное знакомство Фукидида с литературными и историческими произведениями его предшественников, Гранди тем не менее заявляет: «Первый источник Фукидида – autopsy, его второй источник – литература, имевшаяся в его время»[90]. У Гранди наличествует несколько небезынтересных замечаний об использовании Фукидидом произведений Гелланика. Однако его выводы делают весьма сомнительным тот факт, что в них он постоянно исходит из общих мировоззренческих установок Фукидида, которые он окончательно уяснил для себя как нечто, не подлежащее