он изводил уйму, уезжая в Швецию и организуя там охрану …было ли это, однако, так в действительности, – сказать затрудняюсь. … И хотя закрадывалось большое сомнение в справедливости его сведений, но надо отдать ему справедливость – он умел хорошо придать всему оттенок правдоподобия, а так как проверить его не было никаких средств, то и приходилось, поневоле, все же с его сообщениями считаться»
201. Оснований для подобных подозрений не было никаких, зато в полной мере сказывалась обычная «ревность» штабных к штатскому «чужаку». Судя по всему, несмотря на выдающуюся энергию и работоспособность самого Рожественского, в его штабе и тогда, и позднее царила рутинно-канцелярская обстановка, увы, типичная для такого рода учреждений. «Насколько адмирал, не пропускавший мимо ушей ни одного замечания, все помнивший, обо всем думавший, всецело отдававшийся мысли и заботе об успешном ходе военных действий, возбуждал симпатию… – свидетельствует очевидец, – настолько же его штаб производил впечатление типичного штаба мирного времени … со всей его важностью и замкнутостью, мелкими интригами и той особой, ревнивой охраной своей части делопроизводства от всякого постороннего вторжения, которая служит главной основой канцелярской тайны. Не только сделать самостоятельный доклад, но даже просто в присутствии адмирала высказать свое мнение, подать совет по поводу какого-либо мероприятия, – значило возбудить против себя глубокое негодование соответственного специалиста»
202. Формирование 2-й эскадры и подготовка ее к выходу в море сопровождались появлением огромного количества распоряжений, директив, приказов, схем, инструкций и прочих бумаг. С мая по сентябрь 1904 г. включительно штаб командующего издал свыше 400 циркуляров по самым разным вопросам, не считая тетради секретных схем
203, которыми, казалось, была предусмотрена любая неожиданность и регламентирован каждый шаг моряков в походе. Однако, недоверчиво отнесясь к информации Гартинга, морские штабисты «забыли» сообщить ему систему сигналов для переговоров эскадры с кораблями его агентуры во время движения через балтийские проливы. Это упущение чуть было не обернулось серьезной аварией нескольких кораблей эскадры, включая флагманский броненосец.
Сам Рожественский, за плечами которого была хорошая школа военно-разведывательной работы (в 1891—1894 гг. он служил военно-морским атташе в Великобритании), другие старшие офицеры 2-й эскадры, а также руководитель Главного морского штаба адмирал Вирениус сведениям Гартинга доверяли, к его информации прислушивались и его усилия ценили. На прямой вопрос, что сделано для обеспечения безопасности эскадры, начальник штаба Рожественского заверил, что «все меры приняты»: «Помимо наблюдения со стороны датских военных судов, оберегающих нейтралитет своих территориальных вод, – сообщил капитан 1-го ранга К.К. Клапье-де-Колонг, – у нас организована и своя собственная охрана как с берега, так и на воде при посредстве специально зафрахтованных
