19 апреля
Вечером звонил Сережа, заговорил о Гёте: это – созерцатель, который в самом грандиозном месте природы, в крутизне гор видит Бога. А лес, судя по его «Лесному царю» – это, возможно, финальный, несколько парадоксальный для Гёте пейзаж…
Я пожелала, чтобы, приехав сюда в следующий раз, Сережа застал страну уж никак не в более унылом состоянии, а вдруг – и в более ободренном. (Хотела добавить, что желала бы увидеть его менее «новым историком», а более крестоносцем. А потом поняла, что с моей стороны это недопустимо и несправедливо. Сережа всегда был крестоносцем № 1, при этом вежливым.)
21 апреля
По поводу расстрела американскими школьниками своих соучеников в Littlestone А. Генис сделал беспрецедентный вывод: им, оказывается, не хватало отрицательных впечатлений, – вывод, не менее страшный, чем само событие. Т.е., о нехватке в мире зла – надо добавить.
С 20 по 24 мая
Конференция в ИМЛИ: «Пушкин через 200 лет». За председательским столом те же пушкиноведы: акад. Е.П. Челышев и Ф. Кузнецов, А. Панарин, специалист по «четвертичной цивилизации» досуга (по французам Дюмазедье и Фурастье), теперь увлекся, согласно моде, евразийством, и описывал поэта в этом свете; заслуженный В. Непомнящий заявил о противопоставлении двух культур: западной, «рождественской», и восточной, православной, «пасхальной» (Но какое же Воскресение без Рождества? Нет, с миром явно что-то происходит.)
После моего доклада, где я попыталась подчеркнуть не-тождественность понятий «покаяние» и «раскаяние», Валя подошел ко мне объясняться. Хорош человек, полезнейший пушкиновед, но элемент нетрезвения из-за своей роли уникального просветителя (что истинная правда) приводит его к комичным аргументам: он прав, потому что «говорит от имени самого Пушкина». Но Пушкин свидетельствовал о неизживаемой совести – «змеи сердечной угрызенье», памятные строки которой не смываются.
Приехал из Германии дорогой друг иконописец Саша (Столяров), воскрешающий для немцев их древних святых. Омрачен состоянием нашей Церкви, я – состоянием интеллигенции. Саша огорчался ничтожным духовным настроением Василя Быкова, с которым бок-о-бок жил в Белоруссии.
В Германии сегодняшний человек порабощен диктуемым СМИ «общим мнением», не имеет возможности свободно высказаться. Ни в какое сравнение этот конформизм не идет с «тоталитарно-идеологическим» прессом в брежневские (разумеется, не более ранние) времена. По сравнению с нынешним германцем наш человек даже тогда был невероятно свободен. В письме к Саше я резюмировала итоги своей жизни: жила, как птица небесная, не заметив, как будущее превратилось в прошлое Неизвестно, на чем держусь в житейском пространстве. Он меня невероятно подбадривал.
Ира недавно сообщила свои ламентации, но не о себе, а о всеобщем: «Народ не выдержал испытания кошельком»,