Долго ли, нет ли, а прибыли мы в город Енисейск. Тоже большой город, торговля там великая. Но и там задержаться не вышло. Что тут сделаешь? Чужие мы, защиты ни в ком не имеем. Отправили нас с другими казаками в Илимский острог на волоке.
В тот поход шли тяжело. Енисей-река на пороги богата, на стремнины. То смотри, чтобы в воду со струга не свалиться, то тащи на себе лодку по земле мимо порога. Хорошо, что с казаками еще местных людишек отправили – инородцев, что государю присягнули.
Почти два месяца шли. Три раза пришлось каких-то татей из пищали пугануть, а раз настоящая сеча вышла. Но, слава богу, добрались мы до суши. Решили от Тунгуски идти посуху. Там дороги-то было до Илима всего ничего. И опять не ладно.
Дорогой усмотрел мой дружок в зарослях хозяина, пошел к нему. Тот во весь рост встал – и на него. Онушка оружье свое поднял – думали, сейчас он его и приложит, будет медвежатина на ужин. А ружье-то возьми и не выстрели! Сломалось. Тот видит, что от хозяина уже не убежать, а наши на помощь не успевают, схватил нож и сам кинулся. Прирезал медведя.
Только уж очень его хозяин помял. Как подбежали, уже чуть дышал, потом и вовсе в беспамятство впал. Прасковья, жена нашего десятника, его каким-то маслом смазала, наговор какой-то проговорила. Только лучше не стало: лежит Онуфрий, глаза открыты, а сам ничего не видит. Мечется. Потом и вовсе как бревно какое упал. Я всё время рядом на телеге ехал. Думал, может пить попросит или что. Только он лежал, и всё.
Потом вроде в чувство пришел, только оно так показалось. Слова стал кричать чужие, срамные, будто бес в него вселился. Я как мог его успокаивал. Говорю: это дружок твой, Макар! А он ничего не слышит, что-то пустое шепчет. «Где мы?» – спрашивает. Всё, думаю, отходит. Теряю я верного дружка…
Я приподнялся на телеге и попытался хоть как-то понять, что происходит. В глазах всё плыло.
– Мы где? – выдавил я, пытаясь сфокусировать взгляд на этом Макаре.
– Как где? – не понял тот. – На волоке. Скоро до Илимского острога доберемся.
Объяснил яснее некуда, ага. Где мы? В корзине воздушного шара, как в анекдоте. И как я попал из Хабаровска на Илим? Да еще на какой-то волок… Так, стоп! Волок. Это такое пространство между двумя реками, которое нужно проходить по суше. Это я помню. А вот почему я Онуфрий, если я Андрей, понять труднее.
– Нас из Енисейска переводят в Илим-острог, – опять заговорила физиономия. – Ты с хозяином, медведем, схватился. Пока дорезал его, он тебя и помял. Думали, уже преставился без покаяния.
Вот это песня! Что-то я с каждым словом всё меньше понимаю. Итак, я казак, причем поверстанный. То есть лицо официальное, получающее жалованье, хлебное довольствие и оружие из воеводской казны. Еду я из Енисейска, местного «столичного» центра, в Илимский острог. От оторопи у меня даже голова болеть перестала. Так,