Когда подлый Наэриль добился от Сильвии поцелуя, я решила вызвать его на дуэль, но тут меня выловил мастер Рагар.
– Вам никто не объяснял, ученик, что подсматривать и подслушивать – не благородно?
– А я и не благороден! – зашипела я, пытаясь освободить прищемленное ледяными пальцами ухо. – Вы прекрасно слышали, какими эпитетами наградил меня король Роберт. И потом, разве этот белобрысый хлыщ поступает благородно с чужой женой?
– Это дело взрослых. Я запрещаю вам следить за ними.
– Вы не имеете права запрещать мне, мастер Рагар. Вы – мой наставник в боевых искусствах, а не мать и отец…
Уйййй… мое второе ухо!
– Я ваш наставник везде и во всем, пока вы мой ученик.
После этого выслеживать я перестала. И не моя вина, что эти двое сами на меня нарывались!
Вот кто просил их припереться в хранилище шкур, когда я там спала? Почему уснула? А что еще там делать, в мягком и теплом ворохе? Почему там? Тихо, спокойно, никто не бродит. Ну да, я заметила совершенно случайно, что эта парочка уже два дня сюда после обеда шастает. Но они вполне могли и пропустить этот день.
Как они вошли, я не заметила – уснула в тепле. Проснулась от их шепота, когда выползать из укрытия было уже поздно. Открыла глаза: горел свет от свечи. Ага, щель я соорудила правильно, можно даже не шевелиться – обзор великолепный. Чуть не выдала себя фырканьем, когда Наэриль, обнажив грудь моей бывшей кормилицы, припал к ней – младенчик выискался.
– Ох, мессир, – застонала Сильвия. – Если госпожа узнает… муж… пропаду ведь. Эти белые дьяволы везде шныряют, донесут!
– Вейриэны не вмешиваются в дела лордов. А твоей госпоже немного осталось. И что тогда с тобой будет? В равнине тебя казнят, как приспешницу ведьмы. В горах без покровительства клана ты не проживешь и ночи. Бедная моя Сильвия… я увезу тебя в свой замок, будут у тебя и новые платья, и веселые балы… – говоря, он положил ее на шкуры, ослабил шнуровку на лифе и поднял юбки, обнажив ее ноги. И разделся сам.
Он был восхитительно сложен, этот беловолосый негодяй, и всю нелепость матушкиной затеи я тогда узрела воочию. Я и раньше знала, чем отличаются кобели и суки, жеребцы и кобылы, и после каких действий появляются щенки и жеребцы… Но у людей – не так наглядно.
Бедняжка Сильвия растаяла от поцелуев, закрыла глаза, а юный лорд брезгливо поморщился, подняв янтарные очи к темному своду, в тот угол, где на широкой полке среди шкур пряталась я.
Затаив дыхание, я зажмурилась: вдруг меня выдаст отблеск свечи в глазах, да и противно было и скучно. Думала – тайна тайн, а тут – какие-то собачьи игры и безобразное сопение. Пока они там возились, я тысячу раз пожалела, что забралась сюда: жарко, душно, от шкур воняет, в глазах мутится… Видимо, я опять сомлела, потому что проснулась, когда Наэриль уже одевался.
– Вы прекрасны, Сильвия, – скучающим тоном сказал мерзавец. – Благодарю вас.
– Я никогда такого