Полина
Телефон зазвонил неожиданно, как это обычно и бывает. Чертыхнувшись, я вернулась к аппарату от входной двери, которую совсем уж собралась захлопнуть за собой. Ты на работу опаздываешь, а тут какому-то идиоту приспичило с тобой побеседовать с утра пораньше… Неужели Ольга проснулась ни свет ни заря?!
– Полина?! Как хорошо, что я тебя застала! – зачастил в трубке знакомый голос, но не сестры, а моей начальницы из спорткомплекса. – Ты там сидишь или стоишь? Лучше сядь: у меня сногсшибательные новости!
Вот уж что я не люблю, так это подобное начало разговора!
– Зоя Вячеславовна, а ты не могла дождаться моего прихода, чтобы их сообщить? Между прочим, у меня в десять индивидуальные занятия, а сейчас уже…
– Знаю, знаю, дорогая! По графику у тебя сегодня утром эта Лидочка Уткина, «мисс Тарасов» прошлого года. Потому-то я тебе и звоню домой. Занятий не будет, так что можешь не очень торопиться.
Я подумала, что Зоинька перегрелась по дороге на работу. Что, впрочем, немудрено: при тридцати-то градусах в семь утра!
– Что ты хочешь этим сказать, Зоя? Что в спорткомплексе одновременно отключили за неуплату воду и свет, а кабинеты и залы опечатала санэпидстанция? Или что кто-то из клиентов взял в заложники всю смену тренеров, требуя снижения почасовой оплаты?
– Типун тебе на язык, все шуточки шутишь! – вовсе не шуточно разозлилась Николаева. – Я только хотела тебе сказать, что Уткина не приедет на тренировку. Ее муженька вчера грохнули.
Я с размаху шлепнулась на табуретку, стоящую рядом с телефонной полочкой.
– Ка… как – грохнули? Стаса Уткина, нашу телезвезду?!
– А что, у твоей клиентки есть другой муж? Нет, мне, конечно, известна ее репутация, да и не только мне – всему Тарасову. Но, знаешь ли, все-таки штамп в паспорте есть штамп в паспорте!
Только теперь до меня стал доходить смысл того, что я услышала, и я обрушила на собеседницу шквал вопросов.
– Как это «грохнули»? Насмерть? Где, когда? Зоя, ты не шутишь?!
– Да какие тут шутки: все только об этом и болтают. И по телику, и по радио. Как же ты не слыхала, острячка?
– Господи, да мы с Ольгой вчера с дачи вернулись только в одиннадцать вечера! Без задних ног. Телефон я, конечно, сразу отключила. Да и сегодня едва продрала глаза – на час позже обычного. Какие уж тут радио с телевизором… Зоинька, расскажи, пожалуйста!
Только этой просьбы Зоинька и дожидалась: ее просто распирало от желания выболтать сенсационную новость тому единственному благодарному слушателю, который ее еще не знал. Правда, чем больше я слушала трескотню Николаевой, тем больше разочаровывалась: в средствах массовой информации этой самой информации было, прямо скажем, негусто. Сообщалось лишь, что Станислав Уткин – известный в Тарасове криминальный репортер, автор и ведущий популярной программы «Презумпция виновности» на местном телевидении, – был обнаружен мертвым на собственной даче в Усть-Кушуме вчера утром, в воскресенье. Милиция пока затрудняется выдвинуть свою версию случившегося, поскольку не имеет ни подозреваемых, ни даже уверенности в том, что там в действительности произошло убийство: на трупе не обнаружено никаких следов насильственной смерти. Единственное, что известно доподлинно, – что она, то есть смерть, наступила между пятью и шестью часами утра. Сегодня утром ведущая местных новостей с сожалением сообщила, что спустя сутки после гибели тележурналиста «из красного дома на улице Московской по-прежнему нет новостей». А значит, можно говорить о том, что «количество белых пятен в этом загадочном деле не только не сократилось, но, напротив, увеличилось».
– И это все? – протянула я разочарованно. – С чего же тогда они все взяли, что это убийство? Может, бедняга просто съел что-нибудь не то или – что гораздо вероятнее! – выпил? Может, у него сердце во сне остановилось? Хотя…
– Вот именно – «хотя»! – перебила Зоя. – Этот Уткин был абсолютно здоровый бугай: мне Леха Квасов, его бывший тренер, сказал. В свои сорок с гаком выглядел по меньшей мере лет на семь моложе, вот только килограммы набрал в последние год-два – как спорт забросил. Закладывал он, конечно, крепко, как вся эта публика, но чтобы нажираться до белой горячки – нет, такого за ним не замечалось. Правда, в репортажах проскользнуло, что накануне, в субботу, Стасик с кем-то выпивал, но, похоже, никто не склонен связывать это с его смертью.
– А вскрытие уже было?
– Ты спрашиваешь так, как будто я работаю в милиции! Между прочим, это твой «бывший» – следователь, я поэтому тебе и позвонила. Могла бы у него кое-что разузнать по-свойски… А, Поленька? Все-таки жена Уткина – твоя клиентка… Тут девчонки просто умирают от любопытства: такая странная смерть, ну просто очень странная!
– «Странная»… Смерть всегда странная штука, особенно для тех, за кем она является неожиданно. И это совсем не повод для праздного любопытства, Николаева! Но ты права: я, пожалуй, поговорю с Овсянниковым. Все-таки Лида Уткина – моя клиентка.
– Вот-вот, поговори! И как только что-то узнаешь…
– Не