«Зачем?» – говорю вслух сама себе, швыряю расчёску. Ещё раз оглядываюсь вокруг. На окне кованая решётка, за окном ночной лес, дверь заперта.
Присаживаюсь на уголок кресла. Абсолютная тишина давит. Дрожу от страха и неопределённости. Никто не появляется.
Наконец за дверью раздаются шаги. Напрягаюсь до боли в суставах. Дверь открывается. Я вскакиваю с кресла. Входит он. По пояс обнажённый, в старых потрёпанных джинсах, с повязкой на плече. Чувствую, что начинаю дрожать и не могу скрыть дрожь, сотрясающую всё тело. Он оценивающе смотрит, усмехается и молча идёт ко мне. Наши взгляды встречаются. Холодный пот ручейком бежит по спине от тёмного взгляда исподлобья, от презрительно-насмешливой складки в уголках губ, от вида накачанного тела – играет каждый мускул – от огромных рук, способных удавить одним движением.
Не могу больше выдержать зрелище, крепко зажмуриваюсь и отворачиваюсь от него. Приходит в голову мысль: если он захочет меня прикончить, то сделает это не сразу. Моё тело, моё сердце, мои мысли – всё замирает в ожидании боли. Но то, что последовало дальше, действует гораздо сильнее удара… Чувствую, как он подходит сзади, легко касается плеча, убирает волосы и нежно целует шею. При этом тихо шепчет: «Не бойся».
Так как до сих пор меня держал на ногах только всеобъемлющий парализующий страх, а теперь он мгновенно исчез, тело обмякло, ноги становятся ватными, чувствую одуряющую слабость и то, что почти теряю сознание.
Он поворачивает меня к себе, крепко удерживая одной рукой за талию. Другая скользит за ворот блузки, касается груди, медленно движется вниз, удивительно нежно лаская кожу, удивительно легко срывая пуговицы. Лопается застёжка бюстгальтера, с треском расходится молния и шов на юбке. Я не шевелюсь, как бы издали слышу звук рвущейся ткани, чувствую его руки, ласкающие обнажённую кожу, его жёсткие губы, властно завладевшие ртом. Я не открываю глаза, страшась увидеть холодный звериный взгляд, огромную фигуру, того, кто сейчас дарит какое-то непонятное наслаждение, замешанное на страхе. Такого острого чувства я не испытывала никогда.
Вдруг он стремительно и мощно подхватывает меня на руки. Наконец-то решаюсь посмотреть. Наши глаза встречаются, его взгляд светится нежностью, он улыбается, и это так не соответствует образу, который я видела до сих пор. Подозреваю, что я сейчас вообще больше напоминаю застывшую статую с широко открытыми от потрясения глазами.
Он укладывает меня на кровать, сам тяжело падает рядом, потом вдруг, чертыхнувшись, резко садится. Слышу, как он шипит сквозь стиснутые зубы, смотрю на него. Он пытается поправить сбившийся бинт на руке, из-под которого снова сочится кровь. Я усаживаюсь рядом, касаюсь окровавленной повязки.
– Прости, – шепчу сдавленно и виновато.
Он пронзает меня неумолимо холодным взглядом.