Инстинктивно я попытался хоть за что-нибудь ухватиться, но рядом ничего подходящего не оказалось. А между тем палуба всё больше кренилась, так что при всём желании я не мог отползти от её опасного края. Никогда не забуду зрелище штормового океана прямо у себя под ногами. Это была не бездушная стихия, а живое, агрессивное, хищное существо. Я чувствовал: оно хочет поглотить меня. И через мгновения я окажусь в его власти! Я видел волны, уходящие прочь – куда-то к серому горизонту. Стоило мне упасть за борт и одна из них в какие-то минуты отнесёт меня за сотни метров от корабля.
– Хватай, конец! – неожиданно услышал я знакомый голос. – И обвязывайся им вокруг пояса.
Я оглянулся и увидел спешащего мне на выручку Ходжи. Но как он узнал?! Я не мог поверить своим глазам, и одновременно бешеная радость охватила всё моё существо.
Мирча кинул мне рукав пожарного шланга с тяжелым металлическим набалдашником на конце. Я ухватился за него и стал торопливо обвязываться импровизированным страховочным ремнём вокруг пояса. Замёрзшие руки плохо слушались меня, да и широкий брезентовый пожарный шланг не просто было завязать узлом. И всё-таки худо-бедно, но мне удалось сделать вокруг собственной талии спасательную петлю. Физически крепкий моряк быстро подтянул меня к себе по мокрым доскам палубы и помог подняться. Вместе мы доковыляли до входа в убежище.
– Ты молодец, док, что продержался эти несколько минут, что я бежал к тебе на выручку – радостно мял меня в своих богатырских объятиях Мирча. – Только вместе мы можем выжить в этой банке с пираньями…
Кувыркаясь по палубе, я промок до нитки. Но это были пустяки. Гораздо больше меня заботила рана на голове. Осмотрев с помощью двух зеркал полученное повреждение, я пришёл к выводу, что края рваной раны на затылке необходимо зашить, дабы избежать нагноения. В качестве анестезирующего средства я решил обойтись дедовским методом – принял внутрь треть стакана медицинского спирта. Так я заодно и согреюсь, и сниму стресс. Постоянно общаясь с медиками, я знал, как правильно употреблять этот «напиток».
Под моим руководством Мирча вначале обрил мне волосы вокруг раны, а потом стал штопать мою пострадавшую голову хирургической нитью.
После окончания операции мы ещё выпили спирта. Постепенно тупая боль в затылке исчезла, перестало ныть и ушибленное плечо. Некоторое время сидели молча. Пока я отсутствовал, Мирча включил имеющийся в санчасти транзистор и поймал какую-то радиостанцию. Язык, на котором вещал диктор, не был мне знаком, тем не менее голос далёкой земли звучал для меня, словно великолепная музыка. Я отдыхал душой, слушая льющуюся из динамика абракадабру.
Ходжи был подавлен тем, что намеченный на эту ночь побег вновь откладывается – в девятибалльный шторм попытка покинуть корабль в шлюпке была бы равносильно самоубийству.
– Ничего!