– Не умирай раньше времени. Все только начинается, – сказал он в пустоту моего разума. Затем булькающие звуки, переплетающиеся с музыкой, и все…
Я взяла кекс не потому, что хотела есть, а скорее потому, что волынка еще была у Jerry, а руки стоило занять хоть чем-то. Откусила немного, и во рту раздался взрыв блаженства. Такие вкусные, слегка тянущиеся, мягкие, пропитанные каким-то ароматным алкоголем кексы я никогда не пробовала. А в сочетании с пряным вкусом четырехлистника и шоколадной глазурью… Это было нечто.
Jerry в свою очередь налил в стакан немного настойки и разбавил ее апельсиновым соком. Залпом выпил, вытер рот шарфом и уставился на меня с широченной улыбкой.
– Я, – сказал он внезапно, – счастлив, что когда-то мои родители всунули то проклятое желе и наказали познакомиться с новыми соседями. Счастлив, что в семье Young росла девчушка моего возраста. Счастлив, что она стала моей подругой. Счастлив, что мои импульсивные идеи помогли ей. И я безумно счастлив, что она сейчас сидит возле меня! СИДИТ И ЧИЛИТ! Черт подери, Alis, что может быть лучше? – смешав и запрокинув еще один стакан апельсинового сока, заключил мой придурок.
Оставшееся время, что мы провели в этом прекрасном (на второй взгляд) заведении, показалось мне целой жизнью. Довольно приятной и красочной жизнью. Мягкое, словно превратившееся в облако, кресло позволяло расслабиться так, словно я не сидела, а левитировала между полом и потолком, все больше и больше пропитываясь густым мраком непроглядного тумана. Мозг переполнялся кровью. Я слышала пульсацию в висках, размышляла на тысячу тем одновременно, не заостряя при этом внимания ни на одной из них. Как стая пернатых слов, они вторгались в мои грезы, хлопали и кружили вокруг, создавали вихрь историй и воспоминаний, а затем так же внезапно, как и возникли, улетали вон, словно их никогда не было.
Напротив сидел Jerry и уплетал один за другим кексы, помогая мне в этом нелегком деле – есть. Хотя уже тогда я могла обойтись без допинга, чтобы спокойно переварить ланч, бранч и так далее. Просто признаваться самой себе, что зависишь от чего-то, – весьма трудно. Особенно если это что-то – очень вредная привычка.
Его вспотевшее лицо, сливалось с ламповым светом, и этот мягкий искрящийся образ, попадая на меня, вызывал такую теплоту и нежность по всему телу, что я непроизвольно поглаживала себя по шее и с закрытыми глазами ластилась к дивану.
– Смотри-ка! Это дельфинчик? – протянув мне руку с конфетой, спросил он.
Я с неохотой открыла один глаз – мне все так же не хватало энергии, чтобы просто сесть прямо и подтвердить его догадку.
C ладони Jerry на меня смотрел маленький мультяшный Flippy, утонувший в неподвижном дружелюбии, – серо-голубой дельфин в прозрачной медовой карамели. Затем он подпрыгнул, по инерции, посланной рывком руки Jerry, сделал сальто раза два-три и с точностью до сотых дюйма залетел прямо в рот. Это было так круто, что я захлопала в ладоши и слегка присвистнула. Но сама повторить такой трюк