Ладно, потом как-нибудь специально в Киев надо будет съездить. Да и нет сейчас этих чертовых долларов!
Полстакана не терял времени:
– Нy, за успех нашего бизнеса!
Вагнер кивнул и чокнулся.
Выпили.
Все шло, похоже, обычным чередом. Сидящие сзади, сбоку, спереди также наливали, чокались, пили и закусывали, знакомились и заводили разговоры. Впереди у людей было несколько суток пути; душных сентябрьских суток сидения в тесных икарусовских креслах, и следовало скрасить томительный этот период хоть какими-то радостями.
Автобус выехал из привокзальных кривых улочек Глупова на проспект Дзержинского, и водитель добавил газу. Справа мелькнула статуя главного чекиста страны, залитая накануне кем-то красной краской. Рядом прикрывал облезлое здание закрытого на переучет глуповского вендиспансера рекламный плакат с главой области Николаем Борисовичем Козляром. Бывший прораб-сантехник, назначенный Кремлем на должность за героизм при подавлении августовского путча, широко улыбался и протягивал глуповцам кулак с поднятым вверх большим пальцем. Надпись на плакате гласила: «Здоровье народа – успех руководителя!»
В раскрытые форточки с улицы в салон ударил горячий воздух.
Андрей Пикоян почувствовал внезапно нахлынувшее ощущение свободы, взмахнул рукой и закричал тонким тенором:
– Хорошо-о-о!
– Хорошо-о-о! – подхватила за спиной Вагнера молодая толстая девица, лицом похожая на Льва Толстого, но без бороды.
Полстакана заинтересованно обернулся.
– Хорошо!!! – раздалось уже сбоку, и тут же снова загремели стаканы, и послушался чей-то счастливый смех, а из автобусных динамиков ударил включенный шофером омерзительный голос кастрата:
– Засыпает синий Зурбага-а-ан…А-а-а… А-а-а…
Они выехали из города, и «Икарус» помчался по бугристому шоссе. С обеих сторон потянулись в беспорядочном строю перепачканные танки и бочкообразные жилые вагончики-ЦУБы с копошащиеся возле них людьми – это обустраивалась выведенная из ГДР воинская часть. Солдаты строили забор и тянули колючую проволоку. Над единственным одноэтажным строением вился дымок.
– Вот тебе и Паша-мерседес, – пробормотал кто-то громким прокуренным басом позади Шуры.
***
Слова Хамкамады о запрете на алкоголь были пустой формальностью, это понимали все, и она сама в первую очередь. Не проехал автобус и первых ста километров, как старшая группы, глядя бессмысленным взором в заоконный лесной пейзаж, прокричала:
– Храните деньги в «Инкомбанке»! Да здравствует независимость Татарстана и Приднестровская Молдавская республика! Виновата ли я, виновата-а ли-и я-а-а-а, винова-та-а ли-и я-а-а-а, чтоооо люююююблюююю!!!!
– Виновата ли я, что мой голос дрожал, – подхватил залихватски автобус, – когда пела я песню ему!
– Уууууу! –