– Слишком многое говоришь ты, не получив на то позволения, – ответил он. – Теперь ты замолчишь. И будешь молчать, пока я не позволю тебе говорить. Сядь и внимай каждому моему слову. Ты должна забыть о нимфийском народе. И ты забудешь о нем. Ты больше не принадлежишь ему. Ты принадлежишь только мне и останешься здесь, если будет на то моя воля. Ты будешь повиноваться мне и станешь частью Тьмы.
Индиль прижалась спиной к стене. Она не знала, куда бежать. Она ничего не видела. Она знала, что из темного лабиринта для нее нет выхода. А теперь он лишил ее дара речи. Она не могла сказать ни слова.
Целой вечностью показалась Индиль поглотившая их тишина. Эта тишина оглушала ее. Индиль вся превратилась в слух. Она пыталась рассмотреть в темноте демона или хотя бы представить его перед собой, потому что лучше иметь в лице собеседника демона, нежели саму Тьму. Но она не смогла различить даже его силуэт.
– Хочешь говорить снова? – тихо спросил он.
Индиль отвернулась.
– Что ж… Тогда прощай.
И она услышала, как он поднялся, с шумом расправил крылья и взмыл вверх.
Индиль осталась одна. Она сидела, обняв руками колени и уже не пыталась всматриваться во тьму. Холод снова начал пробирать ее, и она сжалась еще сильнее и уперлась подбородком в колени. Постепенно ей становилось теплее и уютнее. Она видела, как где-то вдалеке начинал брезжить легкий свет, который становился все ближе и ближе, все теплее и теплее. Она уже начинала различать стены и пол под ногами. Силы полностью вернулись к ней, и она встала и пошла навстречу свету. Он становился все ближе и ярче. И вот, она уже вышла из тьмы лабиринта и оказалась на поляне, освещенной солнечными лучами. Она долго стояла неподвижно, подняв лицо к солнцу и закрыв глаза, и ловила каждое дуновение ветра. Она упала в утреннюю траву и прижалась к ней всем телом, всем своим существом. Она ловила губами росу с цветов, и к ней слетались маленькие феи, подобные бабочкам с шелковыми крыльями. Они улыбались ей и смеялись, как звонкие колокольчики, и с их крылышек сыпалась золотистая пыльца.
Индиль легла на спину и утонула в густой высокой траве. Над ней, по нежно-голубому небу, плыли полупрозрачные облака и проносились птицы. Раскинув руки в стороны, она лежала долго и неподвижно, закрыв глаза, а затем повернула ладони к земле и стала закапывать свои длинные тонкие пальцы во влажную теплую почву. Она открывала и снова закрывала глаза и упивалась свежим звенящим ветром. Она вдыхала его полной грудью и не могла насытиться им. Мягкое и теплое коснулось ее и прилегло рядом, прикрыв своим пушистым хвостом ее ноги. В лицо подул прохладный ветер, и вдруг что-то большое и холодное дотронулось до ее лба. От неожиданности Индиль открыла глаза, приподнялась над травой – и проснулась.
Вокруг было по-прежнему темно, холодно и сыро. Она снова лежала на каменном полу, но что-то теплое и мягкое укрывало ее. Индиль наощупь изучила свое покрывало и пришла к выводу, что это была шкура какого-то крупного зверя, теплая и мягкая. Она села, набросила шкуру на плечи, а затем полностью завернулась в нее. Некоторое время она сидела неподвижно. «Он был