– А потом мы усядемся на льдину посреди Северного Ледовитого океана, и нас съедят белые медведи, – засмеялся я. – Нет, Нино, до этого не дойдет. Тебе не придется переходить в ислам, твои родители не умрут от горя, а в свадебное путешествие мы поедем в Париж и в Берлин, чтобы ты посмотрела на деревья в Булонском лесу и в Тиргартене. Ну, что скажешь?
– Ты так добр ко мне, – удивленно сказала она, – и я не скажу «нет», но и согласия пока дать не могу. Но я же от тебя не убегу. Когда я окончу гимназию, мы поговорим с родителями. Вот только похищать меня ты не должен. Только не это. Я знаю, как это у вас заведено: перебросите через седло, увезете в горы и так положите начало жестокой кровной вражде с семейством Кипиани.
Внезапно ее охватил приступ неудержимой веселости. Казалось, все в ней смеется: лицо, руки, ноги, даже кожа. Она прислонилась к древесному стволу, опустила голову и снизу вверх поглядела на меня. Я стоял перед ней. В тени дерева она походила на экзотического зверька, который таится в лесу, опасаясь охотника.
– Идем, – произнесла Нино, и мы направились по лесу к большому костру.
По дороге ей пришло в голову еще кое-что. Она остановилась и прищурилась, глядя на луну.
– А наши дети, какую веру будут исповедовать они? – озабоченно спросила она.
– Разумеется, достойную, – отвечал я уклончиво.
Она недоверчиво посмотрела на меня и на какое-то время замолчала. А потом грустно добавила:
– А не слишком ли я стара для тебя? Мне ведь скоро семнадцать. Твоей будущей жене сейчас должно бы быть лет двенадцать.
Я успокоил ее. Нет, она явно не слишком стара. В крайнем случае слишком умна, ведь неизвестно, всегда ли ум такое уж преимущество. Может быть, все мы на Востоке слишком рано взрослеем, стареем и умнеем. Может быть, мы все без исключения глупые и наивные. Я и сам не знал. Меня сбивали с толку и смущали деревья, смущала Нино, смущал далекий отсвет пиршественного костра, а больше всего смущал себя я сам, ведь я, наверное, тоже слишком много пригубил кахетинского и, словно разбойник, вторгшийся из пустыни, бесчинствовал в очарованном саду любви.
Впрочем, Нино совершенно не походила на жертву разбойника, прискакавшего из пустыни. Она шла к костру спокойно и уверенно, нисколько не таясь. Когда мы дошли до Пехахпурского источника, никто не мог бы сказать, что она только что плакала, безудержно смеялась или испытывала нежное томление. Никто ни в чем не заподозрил нас, на некоторое время исчезнувших в лесу. Я сел к костру и вдруг почувствовал, как у меня горят губы. Я наполнил свой бокал водой из источника и поспешно его осушил. Отставляя бокал в сторону, я встретился взглядом с Меликом Нахарарьяном, который смотрел на меня дружелюбно, внимательно и несколько снисходительно.
Глава седьмая
Я лежал на диване на террасе маленького домика и мечтал о любви. Она оказалась совсем не такой, как следовало бы. С самого начала совсем не такой. Я встретил Нино не у колодца,