– Но мне больше нравилось, когда главой семейства становился ты.
– И тогда мы ложились на кровать, как самые настоящие супруги. Никогда не забуду ласки, которыми мы обменивались.
– Я часто думаю, – сказала Лукреция, – почему нам так хотелось играть в семью?
– Наверное, потому, – ответил Чезаре, – что мы инстинктивно понимали: наш дом на самом деле не семейный, сплошная фикция. Вот и придумывали другую правду, хотя и она, в свою очередь, была выдумкой.
– Кстати о выдумках. В Риме болтают, будто между нами инцест.
– И до меня дошли эти гнусные слухи. Остережемся: на всякий случай лучше бы нам быть подальше друг от друга.
– Значит, мне придется уехать?
– Да, так было бы лучше.
– Но можно хоть обнять тебя в последний раз?
– Разумеется.
Все тайны Рима всплывают в Тибре
Два дня спустя, ранним утром, в прибрежной воде Тибра перевозчики обнаружили мертвеца в аристократическом платье, шитом золотом. При ближайшем рассмотрении он оказался не совсем утопленником: явной причиной смерти были многочисленные раны, нанесенные кинжалом. Труп без труда опознали – Хуан Борджиа, старший сын понтифика. Кто же мог прикончить и бросить в реку представителя столь могущественной фамилии, человека, предназначенного для блестящего будущего, предвещающего успехи и высокие свершения?
Предположений звучало множество. Называли семейство Орсини, приглядывались к семейству Колонна, далее по списку. Всё напрасно. В конце концов круг подозреваемых сузился, ограничился близкими покойного, и вот уже в римских дворцах и тавернах эхом зазвучало имя Чезаре Борджиа.
Жаль Хуана, еще больше – его отца. Но почему, задаются вопросом горожане, Александр VI, пребывающий в глубокой скорби, не приказывает провести тщательное и беспристрастное расследование? Если владыку Рима спрашивают, что он думает о причине убийства и его исполнителях, тот сохраняет глухое молчание. Римляне видят в этом подтверждение своих подозрений: «Папа молчит – следовательно, знает». Страшно сказать: он, кажется, целиком под властью своего сына-любимчика.
Напрасно ждать помощи от сильных мира сего
А любимчик только отмахивается от всеобщей молвы. Не обращая внимания на глухой ропот, он заботится о завершении неоконченного плана, задуманного вместе с папой: надо наконец навсегда и бесповоротно разлучить Лукрецию и Джованни. Видимо, придется встретиться с ним с глазу на глаз. Чезаре с немногочисленной свитой отправляется в Марке.
Едва увидев молодого Борджиа, Джованни становится белее полотна.
Тот же любезно улыбается:
– Дорогой друг, ничего страшного тебе не грозит. Я даже готов обсудить целых два варианта: если хочешь сохранить за собой Пезаро, ты либо официально признаёшь себя импотентом и, следовательно, человеком, неспособным иметь плотские