Он внимательно рассмотрел светлое дерево и кремовую краску, превращавшие помещение из зала судебных заседаний в современную переговорную. Потом его взгляд остановился на мистере Капуре, который сидел, словно кол проглотил, на галерее для публики среди ерзающих и перешептывающихся зевак, которые даже не представляли, что он – единственный из них, чья жизнь изменилась раз и навсегда.
Мужчина смотрел невидящими глазами прямо перед собой, и Пенну было интересно, о чем он сейчас думает: о первых словах Девлина, о его первых шагах или о его первом школьном дне? А может быть, он вспоминает о его спортивных успехах или о празднике в честь его восемнадцатилетия? Сержант надеялся, что он думает о чем-то хорошем, а не о том, как его сын лежал на полу их бензоколонки, весь покрытый кровью.
Миссис Капур не смогла заставить себя прийти на суд, так же как не смогла войти на бензоколонку после смерти сына. По правде говоря, мистер Капур решил было закрыть семейное дело, но, имея на руках двух дочерей-подростков, которых надо было кормить и одевать, он был ограничен в своем выборе. В дело вступил его старший брат, и вдвоем они поддерживали заведение на плаву.
Пенн никак не мог забыть свою первую встречу с мистером Капуром. Мужчина принял известие о смерти сына абсолютно молча. И не потому, что он не чувствовал боль потери. Пенн заметил, как внезапно опустел его взгляд. Слушая истерику миссис Капур, которую переполняло горе, он заметил также решимость в глазах мистера Капура, заставлявшую последнего держать себя в руках.
Тогда он обнял свою дрожащую от горя жену и превратился в утес, к которому она могла прильнуть.
В течение всего расследования мужчина спокойно и с достоинством интересовался, как идут поиски убийцы его сына. Он не кричал, не истерил и никого не обвинял – именно поэтому Пенну так хотелось найти этого сукиного сына.
– Кажется, он весь в себе, правда? – прошептала Линн, сидевшая рядом.
Пенн согласно кивнул и продолжил рассматривать публику. Дуг, сидевший с другой стороны от Линн, смотрел прямо перед собой.
Взгляд Пенна остановился еще на одной фигуре, воплощении одиночества в толпе, которая тоже смотрела прямо перед собой. Ирина Нориева, жена Григория.
И сейчас сержант вновь попытался прочитать выражение на ее лице, как пытался уже дважды. Первый раз, когда она подтверждала алиби своего мужа, а второй раз – когда призналась, что солгала в первый.
И это ее признание позволило довести расследование до конца.
Теперь Пенн смотрел на нее не отрываясь, пытаясь понять, что же конкретно изменилось в ней с их последней встречи.
Во время его второго визита ее немытые волосы висели патлами, накрывая плечи наподобие полотенца. Лицо было бледным и измученным. И все это было понятно, если принять во внимание, что она признавалась в том, что ее муж – убийца.
А сейчас ему в голову пришло определение, которое он редко употреблял. Она выглядела «воспрянувшей». Модная стрижка, гладкая и здоровая кожа.
Как