Директора во главе со всесильным Баррасом желали вторжения в южно-германские земли, а оттуда уже и в Австрию, однако Бонапарту удалось убедить их нанести упреждающий удар по Ницце, а оттуда уж и по Генуе с Миланом. Кампания имела грандиозный успех. Именно тогда двадцатитрёхлетний Карл фон Гётльшильцер в составе тридцатитысячной армии генерала Вурмзера был направлен к Мантуе, осаждаемой Бонапартом. Для него это была первая совсем серьёзная кампания – за пять лет воинской службы он ни разу, как говорится, по-настоящему и пороха-то не нюхал.
Вурмзер был командиром дельным и талантливым, потому и легко отбил посланных ему навстречу Бонапартом генералов Массена и Ожеро. Вскоре он уже снял осаду с Мантуи и вошёл в неё, как вдруг пришла весть, которую Карл помнил как сейчас – генерал Бонапарт, резко сняв осаду, уходит и наносит удар по миланскому корпусу австрийцев, разгромив его при Лонато и добив при Сало и Брешии. Вурмзер срывается и несётся прямо туда, но при Кастильоне терпит сокрушительное поражение.
Карл всё это время оставался в Мантуе, а когда туда притащились остатки армии Вурмзера, жалкие, израненные, побитые, он был повержен в ужас. Звериный лик войны, несущей лишь горечь и страдания, погрузил Карла в жуткую скорбь. Генерал Альвинци, посланный спасать Вурмзера, был разгромлен в знаменитом сражении при Арколе, а эрцгерцог Карл, главнокомандующий всей австрийской армией, при Риволи. Мантуя была сдана, и все те австрийцы, что были заперты в ней, оказались пленниками французов.
Наблюдая, как его вчерашние кумиры льют кровь и режут глотки, получая от этого неслыханное, будто неземное, удовольствие, Карл пережил страшные времена – рушились его идеалы, его юношеские восхищения и привязанности. Рухнуло всё то, к чему он столько лет тянулся, на что равнялся и к чему стремился. Французская культура и философия были втоптаны в грязь сапогами солдат, проткнуты их штыками и расстреляны из пушек. Лучшие идеи вылились в кровавое месиво и машущую крыльями смерть. Наблюдая израненных соотечественников, стонущих, рыдающих и умирающих от изнеможения и заражения крови, Карл сам рыдал ночами и проклинал тот день, когда родился на свет – так невероятно тяжело и больно было ему расставаться со своим прошлым.
Но расставаться пришлось. В начале февраля французы заняли Мантую, однако не все австрийцы попали в плен. Части из них удалось спастись бегством, переодевшись крестьянами, это были преимущественно офицеры. Среди них оказался и Карл, к тому времени носивший капитанский мундир. Запихав его вместе со шпагой в мешок, он, призывая в помощь всех святых, каких только помнил по занятиям в школе святого Игнатия, успешно покинул город. Однако в