Могло случиться и так, что банда контрабандистов позарилась на его товар, предварительно очистив лодки от их хозяев. Старый скряга всегда экономил монету пренебрегая наёмной охраной.
Была ещё одна, совсем уж не правдоподобная вероятность, что старый ворчун и любитель побрюзжать на всех кто встречался ему на пути, влюбился в местную бледнокожую красавицу, и та, о чудо, ответила ему тем же. Но в таком случае оставались открытыми два вопроса.
Во-первых! Куда делась его команда?
И, во-вторых! У неё вообще, что ли не осталось самоуважения? Если она влюбилась в такого проходимца!?
В общем, тайна исчезновения деда осталась тайной. Зато его исчезновение, тайной не стало.
Спустя три дня, после предполагаемого возвращения Фаска, Парса за уши вынули из того сарая где он дрожал от холода по ночам, ведь не медяка на покупку дров у него не было, и вышвырнули на улицу холопы Дай-Ка-Минэ.
Купец первой гильдии, владелец порта и по совместительству главный ростовщик во всём городе, Дай-Ка-Минэ был скор на расправу с должниками.
Оказывается лодки, старый скряга Фаск брал в аренду на каждое своё торговое предприятие, и по-настоящему не владел ни одной из них. Естественно, Дай-Ка-Минэ, решив хоть как-то возместить свой ущерб от потери плавучего имущества, забрал недвижимую собственность должника. Участь Парса, как это свойственно любому ростовщику, его при этом совсем не интересовала.
– Соскреби сопли с носа и наймись кому-нибудь в лакеи! – Посоветовали ему купеческие холопы, когда он еле сдерживая слёзы и потирая больное ухо, сидел в грязной, серой луже в которую они его и бросили.
Тогда Парс думал, что потерял всё! Деда, что хоть как-то прикармливал его хлебом. Крышу над головой, которая протекала в дождь, но защищала от ветра, и веру в человеческое милосердие. Но в тот самый день он встретил друга и, хотя сразу это не было для него так очевидно, теперь он был благодарен судьбе за всё, что произошло тогда.
Подтерев сопли рукавом грубо скроенной и затёртой, местами до дыр, парчовой рубахи, он отправился в порт. Слоняясь без дела среди портовых грузчиков, старых иссохших от времени и трудов одиноких рыбаков, небольших компаний матросов одетых по приличней, обычно это были члены команды какого-нибудь купеческого судна и портовых крыс – он с надеждой поглядывал на многочисленные далеко уходящие от берега пирсы. Тогда он уже осознавал, что старик Фаск не вернётся, но всё ещё верил в возможность получить кусок хлеба за помощь в разгрузке какой-нибудь захудалой рыбацкой лодки или, это было бы просто чудо, купеческой галеры приплывшей с далёких северных берегов.
Раздобрившийся богатей, особенно из числа тех, что уже приняли в себя местного красного вина в честь прибытия, мог жаловать бездомному доходяге и кусок солонины. Но, увы, сегодня в порту не было