– Первое правило хорошего вора, не лезть дважды в один и тот же дом.
– Хорошие правила вора? – Парс снова закипал от злости и раздражения. – Ты серьёзно?
– Не хорошее, не хорошее. – Почуяв неладное, снова по быстренькому исправился Фарс. – Просто правило. Так лучше?
– Сойдёт. – Соглашаясь, кивнул старший брат.
– И это очень серьёзное правило братец. – Тщательно подбирая слова, аккуратно продолжал Фарс. – Когда человеку выносят дом, он, как правило, меняет всё что было прежде и удваивает охрану. Пробраться в уже ограбленное место становиться просто невозможно.
Фарс на мгновение замолчал, призывно глядя на брата.
– Продолжай. – Разрешил Парс.
– Обворованный человек чувствует себя оскорбленным, и это чувство так сильно, что он злится не столько на вора, хотя вора он при этом готов повесить, сколько на самого себя. За то, что оказался глупее вора, и не смог уберечь своё добро.
– Да что за ахинею ты мне тут городишь Фарс?! – Не выдержал Парс, совершенно не понятных ему воровских представлений о хорошем. В его голове стало складываться ощущение, что брат его просто забалтывает, уводя от сути беседы.
– Ну, конечно он злится на вора. Ведь этот гад украл у него имущество. Или, может даже ценную вещь, которая не просто стоит хороших денег, но и дорога ему как память. Как, например. Дайка подумать. – Парс нарочито показательно задрал голову кверху, и закатил глаза, изображая глубокий мыслительный процесс. Настолько глубокий, что в жизни он на такой глубокий процесс точно никогда бы не решился. – Ах да! Золотой дуэльный кинжал, подаренный князем. – Слегка стукнув себя ладонью по лбу, продемонстрировал озарение Парс.
– Ха, ха. Великолепный юмор братец. – Скабрезничал Фарс, высунув язык так, будто его тошнило от слов брата.
– Мне так смешно, что аж воротит. – Фарс устало вытер лицо рукавом мокрой рубахи, и тяжело вздохнув, продолжил убеждать брата теперь спокойным и доверительным тоном.
– Пойми же ты. Теперь за домом наверняка следят не только из нутрии, но и снаружи. Как только какой-нибудь оборванец типа меня, да ещё и ночью, окажется в десяти шагах от ворот, его сразу схватят и учинят допрос с пристрастием.
– И, ты знаешь? Я даже боюсь за того парня. Потому что пристрастие будет таким страстным, что даже если он вообще ничего чужого в своей жизни никогда не брал, да и обед всегда начинал только с соизволения старших, он признается во всех кражах совершённых в городе за последние десять лет. – Фарс сделал многозначительную паузу, а затем, снова глядя брату прямо в глаза, закончил так уверенно, что Парс даже немного опешил от норова сопляка.
– Именно поэтому, дорогой братец, никакие твои оплеухи не заставят меня снова приблизиться к дому ростовщика Минэ. Тем более старый хряк заслужил такое унижение. Всё точка!
Парс на мгновение замер и не знал что сказать.