– Для начала интервью хотя бы.
– У них есть клипы или что-то такое?
– Я узнаю, – сказал я.
– Ладно, Платон, пускай приезжают после праздников, десятого, часов в десять, скажут, что твои, я пропуска оставлю. Скажи, пусть берут с собой всё, что у них есть. А чего ты вдруг за них вписываешься? Друзья твои?
– Да… сестры моей, одноклассники.
– Сестры? Это Тани?
– Вы знакомы?
– Нет, но когда готовили выставку Вальдауфа, слышал о таком, надеюсь? Ну вот… говорили о твоей Тане. Она у него на курсе?
– Да, кажется, – поёжился я, не хотелось, чтобы Лена сказала, что слышала о том, что Таня любовница и протеже Вальдауфа, пусть теперь времена терпимости и даже какой-то вседозволенности, но мне не хотелось бы, чтобы люди обсуждали интимную жизнь моей семьи.
– «Кажется», ну даёшь… самая талантливая его студентка. Он сам говорит, что, по его мнению, она даже талантливее его.
Я кивнул, не желая развивать тему, что ещё он может говорить? Теперь, что бы ни говорил этот тип о Тане, я всегда буду думать, что он делает это, потому что спит с ней. Хотя… может быть, уже и не спит? Она ведь послушная девочка, могла и бросить это свинство. Надо спросить при случае…
– Да, Платон, тебя искала наша главредша, ты бы поговорил с ней и об этом тоже, по-моему она к тебе неровно дышит. Угодишь нашей Медведице, ворота на телевидение тебе и всему, что двинется от тебя, будут распахнуты настежь, – Лена подмигнула.
Вот если бы не два объявления о беременности от женщин, которые мне совсем не были нужны, и головная боль в связи с этим, я пригласил бы Лену на кофе хотя бы. Но она сделала это сама.
– Платон, может, кофе в буфете выпьем? – и улыбнулась своей страшноватой кривозубой, но совершенно очаровательной улыбкой. Мог я отказаться?..
Это питьё кофе в буфете стало как глоток свежего воздуха в этот душный день. Мы болтали о наших, кто где работал, все делали неплохие карьеры, кроме двух или трёх, Лена рассказывала, комментируя их смешно и очень метко, как Таня делает, мне всегда это нравилось. Я смотрел на неё, на то, как она хохочет, становясь похожей на Буратино, только без длинного носа, такой же рот до ушей и весёлые шкодные глаза.
Спасибо, Леночка, если бы не ты, я, наверное, сейчас, лёжа рядом с тяжёлым боком Медведицы, заснувшей после своих пугающе басовитых стонов, просто не выдержал, встал бы и, не знаю… из окна сиганул? Да нет, поехал бы напиться…
Катюша, как давно мы не виделись, целых пять дней. Когда мы не видимся, я начинаю не то что тосковать, я об этом даже не думаю, ни о том, что скучаю, ни что люблю… Мне просто не хватает воздуха и во мне самом жизни. Будто я жив не на половину, а как те, кто в коме, тело здесь, а где всё остальное неизвестно. Вот и моё, какого чёрта оно в этой постели возле этой чужой женщины?
Я не могу ни позвонить Кате сейчас, потому что уже ночь, ни… А почему – нет?
Я встал, стараясь