Свое сердечко я сегодня решила проверить на прочность и после ванны выкурила на балконе вторую обещанную себе сигарету стоя прямо под табличкой «курение запрещено». До звонка с новостями о матери я не курила лет семь, хотелось всегда, но повода не было. А тут такой повод! Сложно себе отказать, да и не хочется. Такое вот оправдание маленькой слабости.
До отъезда запланировала сходить в квартиру к матери, вернее, уже в свою. Вряд ли она когда-то в нее вернется. Надо взять там самое ценное, пригласить уборщицу, выкинуть все лишнее и выставить на продажу. Сама я этим заниматься не готова, поручу риелторам. Плевать на цену, лишь бы продали побыстрее.
Написала сообщение знакомому риелтору, кратко рассказала ситуацию, на что получила ответ, что пока мать жива, квартиру я не продам.
«Надеюсь, недолго осталось мучиться» – сказала я сама себе, но потом осознала, что я так не думаю на самом деле. Я не желаю матери смерти. Конечно, я очень часто мечтала, чтобы ни ее, ни бабки не стало, но как-то волшебным образом. Чтобы в какой-то день они просто растворились, инопланетяне их украли например. Но смерти в буквальном смысле – никогда. Несмотря на мою кажущуюся циничность, истинным циником я никогда не была, слишком уж добрая внутри.
За окном были уже глубокие сумерки, я приказала себе очистить голову от мыслей и постараться заснуть. Если бы это было так просто! Разблокированные воспоминания активно лезли наружу. Я начала пробовать вычислить в сотый раз момент, когда все сломалось окончательно, когда я что-то сделала не так. Хотя, почему я? Что может сделать не так ребенок в три-пять-семь-десять лет? Снова улыбнулась мысленной шутке о бесполезно потраченных деньгах на психологов. Я до сих пор виню себя. Даже не себя нынешнюю, успешную взрослую женщину тридцати пяти лет, а ту маленькую одинокую девочку. Я снова и снова сбрасываю на ту малышку огромный груз ответственности и ошибок взрослых, которые ее окружали. Как бы мысленно говорю ей «почему ты не встала, не ударила кулаком по столу и не сказала, что вы все тут охренели», годами продолжаю ее наказывать, заменив собой взрослой ее предыдущих мучителей.
Потом на смену мысленному наказывателю приходит мысленный обесцениватель и начинает говорить: ты жива, здорова, успешна, скажи спасибо своей семье, если бы тебя любили и хвалили, то из тебя бы ничего не получилось, не было бы успешного бизнеса, большого дома, красивого внедорожника. Этот обесцениватель отмахивается от моих переживаний, убеждая, что раньше все так жили, что это были голодные девяностые, что вся страна с трудом выкарабкивалась, что небольшие странности матери не стоит раздувать на десятилетия походов по психологам.
Закончив в голове мысленную дискуссию между наказывателем и обсценивателем, я встала и начала искать в дорожной сумке снотворное. Его там не оказалось, в рюкзаке тоже, как и в маленькой сумочке. Я не поленилась и доехала на лифте на подземную парковку. А машине снотворного тоже не было.
– Ночь воспоминаний объявляется открытой. – сказала я