Стоял почти весенний денек, воздух был пронизан бодростью возрождения природы. Сесиль посадила Анну в коляску: малышка быстро уставала от ходьбы или просто упрямилась, не желая идти пешком, и матери приходилось тащить ее, как чемодан. Сесиль разгадала хитрость дочки: той хотелось, чтобы мать взяла ее на руки, но той проще было посадить ее в коляску и застегнуть пластиковый фартук. Они шли по улице Рокетт в сторону Шароннского кладбища – оно было далеко, но Сесиль решила дойти до него пешком. Она подняла крышу коляски так, чтобы не видеть пристального, устремленного на нее взгляда Анны.
Они стояли на светофоре улицы Фобур-Сент-Антуан, как вдруг к Сесиль бросилась какая-то женщина и, схватив ее за плечо, воскликнула с радостной улыбкой:
– Мадам, мадам!
Это была молодая женщина с модной светлой челкой; она носила черный коротенький фартучек официантки.
– Извините, что подошла прямо так, на улице, но один мой друг вас разыскивает.
Сесиль молча глядела на ее хорошенькое личико.
– Да-да, его зовут Мишель. Он уже давно вас ищет.
– Я не знаю никакого Мишеля.
Женщина недоверчиво взглянула на нее:
– Ну как же… Мишель! Он даже показал мне ваше фото. У него в бумажнике их целых три. Ему восемнадцать лет, высокий такой, худенький темноволосый паренек. В какой-то момент я даже решила, что он в вас влюблен. Он давно вас разыскивает. Ох, как же он будет счастлив!
– Очень сожалею, но я не понимаю, о ком вы говорите.
– Да нет, я не могла ошибиться. Вы Сесиль, подруга его брата. Он мне еще сказал, что между вами произошло какое-то недоразумение.
– И все-таки я не знаю, о ком вы говорите. Он получил известия о своем брате?
– Нет, тот бесследно исчез.
– Ну так вы ошиблись, мадемуазель. Меня зовут… Анна.
– Как… разве вы не Сесиль?
– Я же вам сказала, это какая-то ошибка.
И Сесиль пошла через дорогу, не оборачиваясь, а молодая женщина в изумлении застыла на тротуаре. Вечером Луиза рассказала Мишелю об этой поразившей ее короткой встрече. По описанию Луизы – молодая женщина, высокая, худощавая, с карими глазами и быстрой речью – Мишель узнал Сесиль.
– Ты точно помнишь, что она тебя спросила, нет ли у меня известий о брате?
– Ну конечно, помню, я же не идиотка. А в коляске у нее сидел ребенок, но я не видела его лица, только ручку.
Так Мишель убедился, что Сесиль вернулась в Париж и что она не хочет его видеть.
Вернер не испытывал такой паники с предвоенных лет, когда нацисты захватили власть в его стране и никто уже не мог