Теперь о тех смутных временах напоминали, разве что эти пустующие домены цехов, жалкие в своём былом величии, да прилегающие к ним бывшие вотчины заводских территорий, загаженные металлическими свалками и пыльными шлакоотвалами, на которых бестолково ютились натыканные кругом вагончики и хибарки сторожевых постов. И только «точка», именуемая постом под номером 585, не смотря ни на что, была по – прежнему востребована, и попасть сюда было не так-то просто. Существовало даже нечто вроде конкурсного отбора, который, как правило, успешно проходили только старожилы, блатники и представители «белых касок», то есть начальство среднего звена. Но рвались сюда не только благодаря двойному тарифу, хотя и это были не лишние деньги при копеечной зарплате охранника. Скорее, благодаря этой самой удалённости от всего мирского, и близости к ещё живой, дикой природе, со всей её флорой и фауной, где душа, словно наполнялась каким-то новым, очищающим светом, и где, быть может, только и можно было по-настоящему почувствовать себя человеком.
С такими мыслями встретил свой очередной рассвет охранник шестого разряда Сергей Ронин, сидя в сторожке, у окна, в ожидании своих сменщиков. Спать уже не хотелось, но и выходить лишний раз из её нагретого нутра тоже не очень – то тянуло. Утро выдалось холодным и ветряным, с редеющими на небе звёздами и жидкими, волокнистыми облаками. Молодой март ещё покусывал утренним морозцем, сменявшимся днём порывистым ветром, несущим запах талого снега и слегка, подогретой солнцем, древесной коры. В окне уже прорисовывались очертания берегов искусственного, пресного озера, образованного чистым и тёплым промышленным конденсатом, над которым поднимался густой, белый пар, и кружили дружными стайками дикие утки, отзимовавшие здесь уже не первый сезон. Вода этого конденсатного озера была настолько тёплой и чистой, что породила в себе различные формы жизни – от зелёной ряски и водяных лилий до разнообразного планктона и даже рыбы. Иногда Ронину казалось, что все эти зайцы, лисы, птицы и утки на озере, – все это настолько не подходило под общую картину шипящего, лязгающего и горящего огнями печей железного монстра, имя которому металлургическое производство, что трудно было даже представить себе, как это все могло здесь уживаться вместе. Нередко, прохаживаясь у озера или вдоль лесополосы, он, порой, задумывался о таких вещах, которые только здесь и могли прийти ему в голову.
Дежурный чоповский «Уазик» резанул фарами морозную, пыльную мглу промзоны и остановился у шлагбаума. От него отделились два тёмных силуэта и спешно направились к жестяному вагончику, в котором размещался пост.
– Эй,