Вот богомол на правом моём плече,
он ещё юн и зелен, полупрозрачен.
В солнечных пятнах, где воздух погорячей,
бойся, оса, его зубчатых лап-мечей,
бейся, оса, застывай в янтаре лучей.
И «Магарач» истекает соком,
совсем горячим.
Склон
На склоне лет пусть будет виноградник,
за рядом ряд стекая вниз с холма
в долину, и уходит там в туман
страницей разлинованной тетради.
Пусть молкнет гул досужих голосов,
а море громко дышит, остывая,
и в скалы бьёт вода его живая,
и солнце в облака просыплет соль.
Пусть будет свет, рассеянный, но яркий,
и осторожным трогает теплом
за бок айву, упавшую на грядки,
и бражник воздух завихрит крылом.
И в небе пусть круги нарежет сокол.
И грозди сняты точно на Покров
янтарные, и время каплет соком:
густое и горячее, как кровь.
Стойкость
Когда уже, кажется, лето сдано и потеряно,
кровавит шиповник, и медью трясёт держи-дерево,
и взмылены волны – их ветер ведёт под уздцы —
в степи, среди сизой полыни, с дождём оживающей,
в засаде нет-нет да ещё поджидают товарищи:
колючие жёлтые бешеные огурцы.
Взведённый на товсь —
только тронь —
он взрывается, брызжется,
стреляет в упор семенами и солнечной жижицей:
пригорок не взят, значит, рано сдаваться ещё.
И тут же цветёт, даром что непогоды осенние,
и плетью – бросок.
Так упорно идёт в наступление,
что вдруг и на резком ветру по щеке —
горячо-горячо.
Внутри
Живущий в матерьяле
лишь раскрывает рот —
и сразу ливень жалит,
и солнце тучи рвёт,
распахивает руки —
и тянутся уже,
белея, жезлы юкки
из вороха ножей.
Лишь ступит в пыль степную —
улитки, унизав
как бусины, вплотную,
висят на стеблях трав.
Всё к месту, неслучайно:
когда горит закат,
обугленные чайки
в зрачках его летят.
Не знают мер и сроков
ночных дерев листы.
Дворов пустынных строки
в ежиных запятых,
ритмичный стук сандалий —
вещей привычный ход.
Останься в матерьяле,
и он – произойдёт.
Бумага
Не суй мене, господи, куды мене не просят,
а когда на что сгожусь – ведомо тебе.
Пятернёй за волосы – так и лезет проседь,
но никак не научусь верить да терпеть.
Умирать четырежды – было, знамо дело.
Откачают, стало быть, здесь трудись, душа.
Одесную от тебя я бы встать хотела,
ну а выйдет по грехам –