За всё ответят дщери и сыны!
И потому глаза Его печальны.
Вы пели о своей любви
Вы пели о своей любви и грусти:
Вас выдавала бледных пальцев дрожь.
И кто-то, словно пулю, сплетню пустит —
Коварны люди, что ты с них возьмёшь…
За странный выбор Вас корить не смею,
Не закричу «ату её, распни!»
Любовь – болезнь, и Вы болели ею,
Отвергнув помощь друга и родни.
А я всегда хотел быть рядом с Вами,
Но Вы в слезах взывали не ко мне,
Любви молили жалкими словами,
В беде своей сгорая, как в огне.
Срывался голос, и дрожали пальцы:
Любовь отверг он, как нелепый вздор…
Покой и счастье – вечные скитальцы —
Забыли путь к Вам с тех печальных пор.
Ведьма
«Бейте ведьму! Бейте, люди!» —
Машет палками толпа,
По чужой указке судит:
Ярость глупая слепа.
«Ведьма! Ведьма! Бейте ведьму!» —
Тащат силой из дверей…
И горит на солнце медью
Ворох спутанных кудрей.
И горят на белой коже
Палок алые следы…
Вразуми заблудших, Боже,
Отведи их от беды!
Врачевала безотказно
Баб, детей, свиней, коров
От болезней и от сглаза —
Нет в деревне докторов.
Ночью зимней, днём весенним,
Стиснув зубы, и в слезах
По тропинке за спасеньем
Шли с надеждою в глазах.
Горе к сердцу принимала,
Сторонилась «чёрных» дел:
На её счету немало
Душ излеченных и тел.
Поднимала из разрухи
Веру в жизнь, добро и свет.
Шли со всех концов к старухе…
А старухе – сорок лет.
Родилась в лесном домишке,
Мамка вскоре померла.
И тех пор семьёй малышке
Бабка старая была.
С ранних лет учила внучку
Всем премудростям она:
Через ласку или взбучку
Познавала та сполна
Силу трав и тела слабость,
Благодарность и хулу,
Горечь слёз, молитвы сладость —
Обучалась ремеслу.
Став постарше, собирала
В книгах знания нектар,
И спокойно умирала
Бабка: есть у внучки дар!
Сильный дар! По воле Божьей
Видеть скрытое могла:
Люди с болью, страхом, ложью
Перед ней – как из стекла.
И боялись, не любили,
И шептали за глаза
То ли сказки, то ли были
С тайной верой в чудеса.
А когда случалось чудо,
И беда терпела крах,
Осторожно, как Иуда,
Начинал работу страх.
Сеял зёрна опасенья:
«Ведьме вверился, дурак!» —
Словно не было спасенья,
И старуха –