В сиреневых сумерках зажглись красные огни на консолях крыльев, замелькали отраженным от облаков проблеском, и она встревожилась – что это, зачем?
– Это значит: туалет – свободен, – пояснил с серьезным лицом.
Дама долго восторгалась таким уровнем «сервиса».
– А как же мы сядем в таком тумане? – волновалась она, поглядывая с легким ужасом на плотные облака.
– Ничего страшного – выведут по глиссаде. Это такая техническая придумка. Вот представьте себе в пространстве некую линию, которая образована пересечением двух сфер…
Приятно было наблюдать радостное изумление людей, далеких от авиации. Жена и две дочери знали это наизусть, вот почему во время полета с ними он молчал, но в уме все же прокручивал то, что происходило, словно контролировал последовательность действий, согласно регламенту.
Иногда попадался командир корабля, который комментировал в салоне свои действия для пассажиров во время полета. Он внимательно его слушал, будто экзамен принимал, и только утвердительно кивал головой:
– Ну что же – все верно!
Алексей Иванович Глазков любил спорт, гранил тело тренировками и готовился стать военным летчиком. Если повезет – испытателем. А там – отряд космонавтов и…
Все началось необычно. Пение в школе с седьмого класса преподавал бывший моряк-подводник. Коренастый, узловатый, как ствол саксаула, с синими глазами. Из-под открытого ворота рубашки виднелись полосы тельняшки.
Он приходил в безумствующий после перемены класс, пытался навести порядок. Когда его терпение зашкаливало на немыслимом пределе, он открывал футляр и доставал «Вельтмайстер». Красно-бело-золотой аккордеон!
Оживший праздник, а не инструмент!
Странно было наблюдать, как ловко короткие, толстоватые пальцы дровосека пробегают по пуговичкам, извлекая мелодию.
Он играл и пел так, будто от этого зависела не только его жизнь, но и жизнь всего класса, а может, всей школы и района. Перламутр инструмента светлыми искорками отскакивал от стен, от пыльной доски, скучных наглядных пособий.
На шкафу с папироской в клюве и косынкой из тряпки для стирания доски громоздилось чучело чайки, чтобы окончательно вывести из себя бывшего боцмана.
И класс – замирал, словно играла сейчас волшебная дудочка и уводила из города расшалившихся школяров.
Одна песня потрясла воображение юного Алеши. Особенно слова:
…Нам разум дал стальные руки-крылья,
А вместо сердца – пламенный мотор!
Он долго выпытывал у Игоря Петровича, что это может означать, но тот отвечал, что это – «поэтический образ». «Такое поймут только романтики, те, кто выбрал море, и конечно – на всю жизнь… Или авиацию, например. Там тоже – океан! Хотя и небо».
Алексей решил стать летчиком-испытателем и начал серьезно готовиться к этому. Но в военное училище не попал – на медкомиссии у него в барокамере оказалась замедленная реакция на переключение контрольного тумблера.
Без особого желания он поступил в институт инженеров гражданской