Сколько раз я слышал: «эта девушка находка», «да она идеальная», «береги ее». Берег. Как умел, как мог. Никого вокруг не замечал. Но ей всегда было мало. Не сумела она справиться с ревностью к единственной реальной сопернице – к воде.
Перед свадьбой я уехал на соревнования, где получил серьезный вывих. Пришлось проходить срочную реабилитацию и задержаться дольше, чем планировал. Лиля, как мне казалось, отнеслась с пониманием: звонила каждый день, подолгу рассказывала, как идет подготовка к церемонии. Все было нормально. Для отношений, которые длятся больше десяти лет, – более чем нормально. Пока она резко не замолчала после девичника.
Такое случалось и раньше, иногда ее показы и съемки длились сутками. Но чтобы ни одного сообщения, ни одного признака жизни в соцсетях – это не было на нее похоже. На четвертый день тишины я позвонил и спросил обо всем сам. Она расплакалась и призналась, что изменила.
Было больно.
И нет, я не святой. У нас ведь были ссоры и долгие расставания, передышки. Я не один раз уходил в загул, иногда даже имен наутро вспомнить не мог. Но не так. Не накануне свадьбы. Не после того, как мы решили идти по жизни вместе.
Я не порвал с ней сразу, только потому что она умоляла – я поддался, дал время обоим остыть и подумать. Ее оставил в Москве, а сам улетел в Южный – там как раз строили дом, в котором мы планировали жить. Но хватило меня на неделю. Не клеилось. Не брала трубку – после третьего гудка мысли грязные лезли в голову. Понял, что не смогу и не хочу так. У нас будто срок годности вышел.
Когда сказал, что это конец, Лиля много плакала и кричала. Винила во всем меня – мою одержимость спортом, вечные соревнования. Говорила, что уделял ей слишком мало времени, что не любил. Жалко звучало. Я ведь всегда поддерживал ее.
Вытерев ладонью запотевшее зеркало, я смотрю на себя. Мне совсем не нравится то, что вижу. Желудок резко сокращается – даже больно от спазма. Обтираюсь наспех, выхожу из ванной в шортах и влажной футболке, сажусь за накрытый стол в зале. Есть хочу, аж слюни текут. Но Лиля в бешенство приводит нездоровой суетой. Со звоном отбрасываю приборы на стол.
– Остановись, – выдыхаю, когда пытается подсесть ближе. – Слушай, я согласился не портить жизнь тебе и твоей семье. Обещал сделать вид, что между нами все нормально, пока наши отцы не заключат контракт, который вам нужен. На большее я не подписывался.
Теперь ясно, что я крупно просчитался с этим уговором, попался на уловку. Лиля использует каждую возможность, чтобы вернуть все, совершенно не слышит меня. Даже расстояние не помогает.
Толком не притронувшись к еде, ухожу в спальню и закрываю дверь. Не сдерживаюсь и бью раскрытой ладонью в стену. Только потом ложусь в постель, Лиля может и в гостевой переночевать.
Из крепкого сна меня будто вырывает что-то. Темнота слепит, рассудок еще замутнен. На мгновение вижу ярко-голубые глаза, кто-то мелькает, все путается. Но, когда длинные волосы падают на лицо, разбираю шепот. Я хватаю ее за руки