Ой, а на завтрак-то еды и нет, в магазин придется ехать. Я вспомнила, что #яжмать, и уставилась на часы. Почти одиннадцать, домой, значит, не раньше полуночи попаду.
Снова телефон. Мама. Мама мой тыл. Слава Богу, мама с работы приходит в семь. Помогает. Но в тылу не все гладко.
– Он ничего не ест и спать не ложится, я предлагала борщ, котлеты, и у меня нет сил печь пироги, хотя я собиралась, я даже тесто поставила, но у меня давление.
– Мам, какое тесто?! Ложись, отдыхай, ночь уже на улице.
– Но он играет, – не сдавалась мама, – и я не знаю, делал ли он уроки. Ты можешь что-нибудь ему сказать, чтоб он шел спать. Ты не знаешь, он делал уроки?
– Не знаю, – стыдливо призналась я и отметила, что мысль о Даниных уроках вообще ни разу за день не стукнулась в мою голову. Вот, значит, какая я ужасная мать. Потом я долго пыталась воззвать к Даниной совести. Воззвание удалось, но дало совсем не тот эффект, на который рассчитывала мама. Даня не пошел спать. Он вспомнил, что он не сделал уроки и даже не знает, что именно задано. Договорились, что сын все сам узнает и будет тихонечко делать, а бабушка ляжет спать, ей рано на работу. Утопия, конечно. «Окаянный отрок» не может ничего делать «тихонечко», и бабушка не ляжет. Она на посту. Я гадкая мать и отвратительная дочь. А еще несостоявшийся директор. Дура, короче.
Я включила музыку погромче, облилась термальной водой, чтоб согнать усталость, и повернула в сторону супермаркета. Ну, и ладно, зато если бы я была все еще замужем за Лазаревым, то в текущей ситуации ночных закупок точно заслужила бы матюков за неорганизованность. Но это в прошлом, ура! Приободрившись тем фактом, что теперь я могу совершенно свободно и безнаказанно закупать продукты ночью, не будучи обруганной, я бодро затрусила ко входу, гремя тележкой.
Ладно, вполне можно гордиться тем фактом, что такое ничтожество, как я, сумело выпутаться и наладить себе и сыну спокойную и безопасную жизнь. Ну, почти спокойную.
– Надо с ребенком дома разговаривать по-французски, я ей говорила, она же французский знает. Нет, она все по-своему сделала…
Я проснулась на этой фразе, прозвучавшей за моей спиной, и обнаружила, что все уже покидала в тележку и, почти лежа на ней, задремала в очереди в кассу. Лежа, потому что каблуки к вечеру становятся просто невыносимыми – адской занозой в каждую пятку. Снизу зудели ноги, сверху – уши. Рядом женщина лет шестидесяти выговаривала мужчине: «По-французски надо с ребенком дома говорить, я ей давно говорю, уже бы давно могла уехать, нашла б там себе мужика, жила бы сейчас на Лазурном берегу, нет, она сама умная…».
Еще одна без мужика, и кто ее осуждает? Мать! Бедная девка. Видимо, сама растит ребенка. А раз сама, значит, обычный репертуар общения с ребенком: вставай, завтракай, иди в школу, делай уроки, ложись спать. Причем «делай уроки», скорее всего, по телефону. Ну, потому что ты ребенка видишь час утром и час вечером. А может, вечером и не видишь. Приходишь, когда он спит. И вуаля, чудеса эффективности: на эти два часа мать еще и превращается в репетитора. Класс! Вообще