им саксонцам, удалился в Камбрию или Уэльс. Тогда его колдуны или астрологи посоветовали ему возвести башню, достаточно мощную, чтобы не бояться никаких своих врагов. Местом для этого строительства он выбрал гору Эрири; но каждый раз, как постройка начинала подыматься, камни рассыпались и рушились один за другим. Король требует от своих колдунов наложить заклятие на это чудо; сверившись со звездами, они отвечают, что надо найти ребенка, рожденного без отца, и окропить его кровью камни и раствор, идущие в дело. На поиски ребенка отряжают посланников; однажды, проходя по городу, называемому с тех пор Каэрмердин
[49], они замечают нескольких юнцов, играющих на площади; и тут же разгорается спор: «Ты еще смеешь пререкаться со мной! – сказал один из них. – Разве мы по рождению ровня? Во мне королевская кровь и по отцу, и по матери. А ты вообще неизвестно кто; у тебя никогда не было отца». Услышав эти слова, посланники подошли к Мерлину; они узнали, что ребенок в самом деле никогда не знал своего отца и что мать его, дочь короля Деметии (Южный Уэльс)
[50], жила уединенно при церкви Св. Петра, среди монахинь. Мать и сына тотчас доставили к Вортигерну, и дама ответила, будучи допрошена: «Мой властительный сеньор, клянусь вашей и моей душой, я совершенно не знаю, что со мною случилось. Знаю только, что однажды, сидя с моими подружками в наших покоях, я увидела перед собой прекраснейшего юношу, который обнял меня, поцеловал, а после исчез. Много раз он приходил опять, когда я была одна, но не появлялся на глаза. Наконец, я его видела несколько раз в облике мужчины, и он оставил меня с этим ребенком. Клянусь вам, что никогда я не имела сношения ни с кем, кроме него». Удивленный король призвал мудреца Могантия. «Я нашел, – сказал тот, – в книгах философов и в преданиях древности, что многие люди рождены таким образом. Апулей учит нас в книге о Демоне Сократа
[51], что между луной и землей обитают духи, коих мы зовем
инкубами. В них есть нечто и от человечьей природы, и от ангельской; они могут по своей воле принимать человеческий облик и общаться с женщинами. Возможно, один из них посетил эту даму и заронил дитя в ее лоно
[52]».
И история о двух драконах, обнаруженных в основании башни, и их жестокая схватка, и толкования, данные Мерлином, и постройка высокой башни, – все было у Ненния, прежде чем Гальфрид Монмутский это развернул, а Робер де Борон в точности воспроизвел. Посреди своего рассказа Гальфрид вставляет пророчества Мерлина, которые, по его словам, он перевел с бретонского по просьбе Александра, епископа Линкольнского. Эти пророчества добавлены в довольно многие списки романа о Мерлине; но невозможно отрицать, что они суть творения Гальфрида Монмутского, по крайней мере, в своей латинской форме. Как и бретонские лэ, они хранились в памяти арфистов и певцов из народа; и из этих-то зыбких и мимолетных баек, какими и подобает быть пророчествам, Гальфриду надо было извлечь ту версию, которая осталась нам и вскоре получила такой широкий отклик во всей Европе[53].
Вот еще эпизоды из Historia Britonum, которые присвоил автор романа о Мерлине и которые
