Как будто учтены мы в планах этих
«политиков»…
Не только я один
подкуплен, завербован…
Столько ж денег
потрачено! И есть ли кто-нибудь
во всей стране без клички, дела, платы
иудиной?..
Одним мы миром все…
Ну, с богом, не с богом, а время – пора начинать:
вчера было поздно, а завтра для новых дел рано.
Чего там по списку громить, а чего занимать?
И в Кремль всей толпой: мы достанем, захватим тирана.
Нет злобы, нет черной, мы схватим, отпустим – иди.
Взгляни на страну, упади, лютой совестью вусмерть
измучен, истерзан, – нам светлая жизнь впереди
обещана долгая на мать-земле вечной, русской.
Обрывки писем, бланков, легкий пепел
чуть теплый – всё успели. Уходили
с достоинством…
Не в женских пестрых платьях
бежали, ноги путались в подолах.
На частные борта по трапу с ношей
всходили, усмехались; так легко
на сердце; ветер веет перелетный…
Мы улетаем, ничего
здесь не оставив, подмели
последнее, и нет другой
для наших опытов земли.
И по сусекам ни горсти
не сыщешь: все успели мы
доходы промысла спасти
в бездонные свои сумы.
И вот свободны вы теперь
от гнета нашего, судьбы.
Тверди как хочешь, верь не верь —
мы не рабы, рабы не мы!
Будет вам час недобрый,
когда мы улетим;
погибоша, как обри,
вы народом своим.
Пусто место державы:
из недальних степей
Гог, Магог тыщеглавы
приближаются к ней.
Мы на вас не в обиде,
еще вспомните нас,
бела света не взвидев
в свой оставшийся час.
И, как бы по привычке, занимали
мы почту, телеграф; толпа громила
склады и алкомаркеты; никто
пока не знал, как власть брать.
Ты прекрасна,
чиста, невинна, как всегда вначале,
святая революция моя!
Ты – чудо из чудес на русской почве!
И никого, кто против нас. Еще
вчера нас колошматили, стреляли —
как вымерли, ни одного мундира
на улицах, и лишь по сытым лицам
их, бывших, узнаешь. Пускай уходят:
на празднике народном места нет им.
Ни места и ни мести – пусть уходят!
Бескровная-то наша начинает
хаметь, леветь…
И за одной
другая вслед,
и за святой —
креста с кем нет.
Бескровная
легко сбылась —
страна моя
с размаху в грязь.
И,