Причём ужасное изображалось во всех его проявлениях: нравственных, психологических, социальных, эстетических и даже гигиенических, вплоть до «копания в ночных горшках». Причём всё это сопровождалось ненормативной и грубой бытовой лексикой.
Но главным отличием этого театра от других было то, что всех асоциальных типов – воров, жуликов, проституток играли их же представители. На сцене они свободно общались, выпивали, играли в карты, ругались и даже иногда дрались со зрителями. Но и комедия и тем более драма всегда заканчивались кровопролитным «убийством». И хотя это делалось мастерской бутафорией, но всё равно впечатлительным зрителям становилось плохо, а очень впечатлительные зрительницы иногда падали в обморок. Поэтому в зрительном зале всегда дежурил врач.
Но со временем репертуар театра немного изменился. Но всё равно на его сцене появлялись жуткие истории.
То это няня, в безумном порыве бешенства разбивающая о каменный пол грудных детей. А то врач, после вскрытия лба пациентки во время лоботомии, с хохотом насилующий её в слюнявый рот.
Но в последние годы театр изменил свой репертуар, всё больше ставя спектаклей на политическую и идеологическую темы. Кочеты же попали на спектакль о событиях в концлагере.
К этому времени Алевтина Сергеевна уже научилась фотографировать и часто пользовалась фотоаппаратом мужа. И в этот вечер она сфотографировала своего очкарика, курящего справа от входа в театр.
Места супругов оказались на балконе. В детстве проживший трудную жизнь, Пётр Петрович привык экономить даже на мелочах, тем иногда создавая лишние неудобства себе и окружающим его людям.
Но даже с балкона, но в маленьком зале сцена казалась совсем близко и все детали происходящего различимы. И страшное действо началось.
Для выросшей в деревне, простой русской женщины, да ещё и партийной учительницы, к тому же по природе брезгливой – это было невероятным шоком. От всей увиденной мерзости её даже затошнило! И она не смогла досидеть до конца спектакля, спустившись вниз.
Немного остыв и придя в себя, Алевтина Сергеевна сделала ещё одну фотографию, на этот раз зрителей, встав рядом с уже знакомым фотокорреспондентом. Но больше для того, чтобы на ней запечатлеть невозмутимого мужа, сидящего четвёртым слева на балконе рядом с её уже пустующим местом.
После спектакля, чувствующий себя виноватым, Пётр исподволь оправдывался перед женой, постепенно переводя разговор на другую тему.
– «Аль, ну как ты?!».
– «Да уже ничего, нормально! Предупреждать надо было!».
– «Так я сам не знал! Меня тоже это шокировало – еле досидел до конца!».
– «Так надо было следом за мной уйти! Денег что ли жалко было?».
– «Да нет! Как-то неудобно было