Ящик с проклятием. Мартин Стюарт

этом в школе похвастать, – отмахнулся Аркл. – В смысле, ну такая ерунда.

      Снова зарядил дождь, роняя холодные капли на разгорячённую кожу ребят.

      – Давайте произнесём клятву, – предложил Сеп.

      – Чур, я встану подальше от вас, чудики, – заявил Аркл.

      Все устроились вокруг ящика. Дождь пошёл сильнее, укрыв поляну серой пеленой и отгородив ребят от остального мира.

      Сеп попытался вглядеться в завесу.

      Что-то шевелилось в тени среди деревьев. Он прищурился, сосредоточившись на одном пятнышке.

      Послышался шёпот – или чей-то очень далёкий крик, – и над поляной повисла тишина. У Сепа мурашки побежали по коже, да и остальные ребята сгрудились поближе. Их тени слились.

      – Сеп? – окликнула Хэдли, наваждение исчезло, и компания снова осталась сама по себе.

      В воздухе кружила пара воронов. Они пристроились на ветке над головами ребят и принялись перебирать лапами и ерошить перья, стряхивая с них капли.

      – Я готов, – сказал Сеп.

      Хэдли взяла его руку в свои и подняла над ящиком, куда уже протянули ладони остальные. Сеп почувствовал тепло её кожи, вдохнул принесённый дыханием леса аромат Хэдли и закрыл глаза.

      – Готовы? – спросил Мак. – Помните, что говорить?

      Лэмб стиснула зубы и кивнула.

      «А ведь что-то и правда происходит», – подумал Сеп, но потом Хэдли сжала его руку, и все прочие мысли улетучились из головы.

      – Давайте, – сказал он. – Пока Роксбург нас не нашёл.

      И они произнесли клятву – правила жертвоприношения.

      «Никогда не приходить к ящику в одиночку», – сказали, не расцепляя рук.

      «Никогда не открывать его после захода солнца», – продолжили, сплетя пальцы.

      «Никогда не пытаться забрать свою жертву назад», – закончили и отступили.

      Часть 1. Четыре года спустя

      …и пусть я очень хочу уехать с этого острова и мне нравится этот остров, я, безусловно, готов выдержать (и предвкушаю) сложности жизни в кампусе.

      Обращаясь к вашему уважаемому заведению, я размышлял о природе своего существования и невольно вспомнил слова Аристотеля, великого философа, который верил в силу метафор и считал, что «корни образования горькие, но плоды сладкие», а «дружба – это медленно созревающий плод». И пусть мой опыт ограничен средним школьным образованием, осмелюсь утверждать, что в обоих случаях насчёт образования Аристотель ошибался, ибо корни его сладки для пытливого ума. И представление о дружбе как о «медленном созревании» ошибочно – оно предполагает неизбежность дружбы и рассматривает одиночество как нежелательное отклонение. Что ж, я сам выбрал своё одиночество и В свою защиту прошу учесть, что я использовал его одиночество, чтобы подсластить корни своего образования.

      Заранее большое спасибо за ваше внимание

      С наилучшими пожеланиями,

      Септембер Хоуп

      1. Утро

      Июнь 1986

      Солнце уже кралось над деревьями и озаряло небо нежно-розовым светом, но призрачный