В смесь он бросил несколько белых кристаллов и добавил несколько капель прозрачной жидкости. В одно мгновение содержимое стало красновато-коричневым, а затем коричневатый порошок осел на дно стеклянной банки.
– Ха! – воскликнул он, хлопая в ладоши, как маленький ребёнок с новой игрушкой. – Что вы думаете об этом?
– Похоже, это очень точный тест, – сказал я.
– Старые опыты были неуклюжими и неопределёнными. Если бы этот тест был изобретён много лет назад, сотни людей, ныне ходящих по земле, понесли бы наказание за свои преступления.
– Абсолютно точно, – ответил я.
– Столько уголовных дел основано на одном и том же: коричневые пятна на одежде преступника – грязь, ржавчина, фрукты… или кровь? Теперь есть надёжный тест: тест Шерлока Холмса. – При этом высказывании он приложил руку к сердцу и поклонился, будто перед воображаемой публикой.
– Вас следует поздравить, – сказал я, удивлённый его энтузиазмом.
Тем не менее я, конечно же, понимал, насколько полезен такой тест для полиции.
Холмс ласково улыбнулся и наложил пластырь на проколотый палец. Я видел, что его руки были покрыты похожими кусочками пластыря и обесцвечены сильными кислотами.
– Мы приехали сюда по делу, – сказал Стэмфорд, садясь на табурет и толкая ещё один ко мне. – Мой друг ищет жильё, а вы жаловались, что вам не с кем разделить своё. Я подумал, что вас обоих необходимо познакомить.
Шерлоку Холмсу, казалось, понравилась идея разделить со мной апартаменты.
– Я присматриваюсь к нескольким квартирам на Бейкер-стрит, – сказал он, – которые идеально мне подошли бы. Я обычно использую химические вещества и иногда провожу эксперименты. Вас не будет это раздражать?
– Конечно нет, – сказал я, хотя глубоко внутри себя немного опасался.
– Дайте-ка подумать, – продолжил мистер Холмс, глядя в пространство: – Что ещё входит в перечень моих недостатков? Временами я немного впадаю в депрессию и могу не говорить целыми днями. Вы не должны думать, что я не в себе, когда это происходит. Просто оставьте меня в покое, и со мной всё будет хорошо. Как насчёт вас? Это хорошо, что мы узнаем друг о друге самое худшее, прежде чем начнём жить вместе.
– Я против громких звуков, потому что мои нервы расшатаны в результате боя. Я встаю в самые безбожные часы и очень ленив. Я до сих пор храню свой старый служебный револьвер, хотя, скорее, из сантиментов, чем для практического использования. Когда я в хорошем расположении духа, у меня появляется ещё один ряд пороков, но на этом пока достаточно.
– Вы включаете игру на скрипке в свой список раздражающих факторов?
– Это, безусловно, зависит от игрока, – сказал я. – Хорошо сыгранная скрипка – удовольствие для богов, но плохо сыгранная…
– Прекрасно! –