Но ведь они никому не мешают и за пределами своих койев поголовно являются рабами. Живут в поселениях и при рождении наносят на плечо каждого ребёнка татуировку, имеющую личные данные, и принадлежность тому или иному койу. Когда раба забирает хозяин, рядом с татуировкой ставится клеймо. Вот так, по отметинам на теле, можно отследить всю жизнь данного раба. И именно эти знаки высокие эдранильцы собирались рассмотреть на плече рабыни, лежащей сейчас на верхней палубе. Олим Карах тяжело вздохнул, поднимаясь туда. Он снова и снова прокручивал в голове последние события. Карим был в бешенстве оттого, что ему помешали вымолить у богини благословение на столь опасное предприятие. Конечно, его друг не позволил бы убить глупую девчонку… мысли эдранильца вновь вернулись к Кариму…
Какими посулами и обещаниями умаслил старый Варин своего племянника, как убедил решиться на предательство Карах, не знал. Единственное, чего он смог добиться от своего друга, прежде чем сделать последний шаг, – просить милости у богини-матери, всегда благоволившей к своему любимцу. Но помешала девчонка, странно всё это. Они сами шли вслед за штормом. Как она могла оказаться на острове? Да и кому понадобилось обрекать маленькую рабыню на такую страшную участь? Снова вздохнув, Карах вышел из каюты друга, решив проверить, как долго проживёт рабыня.
Поднявшись на палубу, он привычным взглядом окинул находящихся здесь двух рабов и свободного полукровку, офицера Нарха, руководившего ими. Да, в Эдрине были и такие – результат связи эдранильца с рабыней, это было редкостью, рабыни редко приносили потомство. Старейшины давно выяснили, что клеймо принадлежности не просто обязывает раба быть верным и покорным, но и каким-то образом влияет на способность зачать, и даже если это происходит, крылья у полукровки слишком малы, чтобы поднять его в небо даже теоретически. Олим Карах поморщился, дядя Карима тоже был из таких.
Ночная вахта… Морской ветер освежал лицо, и, ухватившись за канат такелажа, Карах закрыл глаза, подставляя его мелким брызгам. Было невыносимо тоскливо думать о судьбе друга, если их с дядей сомнительная авантюра не возымеет успеха. И ещё противнее было думать о том, что он сам, зная о готовящемся предательстве саэра, молчит, тем самым становясь соучастником преступления.
Еле слышный стон заставил распахнуть глаза и взглянуть на кокон парусины, в которую завернули маленькую глупую рабыню. Жива? До сих пор жива? Сделав несколько шагов, он присел на корточки, сложив нижние руки, верхними