– Сам бы вас охранял, да не могу. – Тут он тоже улыбнулся, предлагая оценить шутку. – И приставить к вам кого-то тоже. Прошу быть бдительной, и тогда, надеюсь, вы обойдетесь и без охраны. Женщины погибли именно потому, что не соблюдали простейших правил осторожности, которые теперь станете соблюдать вы.
– И Лена?
– И она.
– И все мои одноклассницы? Все те девчонки, которые учились в нашей школе в выпускных классах? А то и во всех?
– Вашу иронию я ценю, – сказал он довольно грустно. – Но для меня она означает только огромный объем потенциальных жертв. Мне надо сузить этот круг, этим я и буду заниматься. Помогите мне! Я говорил с вами не так, как требуют правила форменного допроса, потому что вы для меня не обыкновенный свидетель. Вы, если даже вам это не по душе, потенциальная жертва, да, да, не качайте головой. И я не хочу, чтобы потенциальная энергия перешла в кинетическую.
– Всегда была не в ладах с физикой, но на этот раз я вас поняла. – Катя поднялась и взяла сумочку. – Всегда лучше учиться на жизненных примерах… Вот моя визитка, тут мой домашний адрес и телефон, а вот рабочие… И простите, ради Бога, но не могли бы вы повторить, как вас зовут? Я думала о другом, когда вы представлялись.
– Неудивительно. А зовут меня Василий Андреевич Былицкий. Вот мой телефон.
– Домашний?
Он улыбнулся и покачал головой.
На работу Катя попала в половине пятого. Она могла бы приехать туда и раньше, но у нее сейчас не было сил возвращаться, разговаривать с Димой и с Зиной, рассказывать им про эти убийства (или не рассказывать?). Диме рассказать, Зина обойдется – таково было ее решение. Целый час она бродила по улицам, останавливалась перед витринами, не видя того, что было за ними, сидела где-то на лавочке у фонтана и отшила парочку уличных приставал, которые пытались к ней обратиться. Все это время она обдумывала рекомендацию следователя быть осторожной, очень осторожной.
«Я буду очень осторожна, но как это совместить с моей жизнью? – думала она. – Возможно, маньяк сейчас следит за мной, ведь я одна, меня некому защитить.
Он торопится, почему он торопится, как будто что-то гонит его? Что-то или кто-то? Но что толку думать, что и кто, для этого надо знать, кто он такой. Кто он такой…»
Она поехала в агентство и уселась за свой стол. Дима отсутствовал, и она была этому рада. Зина болтала в своей комнатушке по телефону со своим другом или с кем-то еще, не имеет значения. Для Кати сейчас ничего не имело значения, кроме этих двух убийств. Она взяла чистый лист бумаги, ручку, пожелала мысленно, чтобы никто не захотел никуда ехать и не отвлек ее, и углубилась в составление списка. Дело шло туговато – кого включать, а кого нет? Если включать всех, не хватит бумаги, не хватит милиционеров, чтобы найти всех, кого она запишет; если подойти к делу избирательно, записать только тех людей, с которыми общались все четыре подруги, среди них может не оказаться убийцы. «А почему четыре подруги? – спросила она у себя и погрызла кончик ручки, совсем как в