Заодно снимаю с мертвяка и штаны – ему уже ни к чему, а мне сойдут. Кафтан этот… плохая замена пропавшей куртке, но выбирать не из чего.
Представляю себе свой видок – колоритный, должно быть, персонаж получился… и как в таком обличье мне теперь в город топать?
Ладно, для начала надобно отсюда уйти. А то к ночи станет совсем уж холодно, и какая-нибудь ангина мне гарантированно обеспечена.
Куда идти?
Ни света, ни каких-нибудь звуков – ничего не слыхать и не видать.
А вот следы на земле имеются, узкие колеи лишь слегка присыпало снегом. По ним и пойдём. Если ориентироваться по следам, то машина приехала откуда-то слева, остановилась, выбросили, как думалось злодеям, мёртвое тело, развернулись и убрались восвояси.
Протопав метров триста, озадаченно чешу в затылке. Что-то уж больно машина странная тут была… какая-то она узкая, да и колея странно выглядит… Обычные шины – они точно шире будут.
Мотоцикл?
А дуба мотоциклист не даст?
Но катались же в своё время гаишники на «Днепрах» или «Уралах»? И ничего, не мерзли… это ведь от одёжки зависит. А по лесу, пожалуй, что и лучше будет…
Топать таким макаром пришлось почти полчаса, след причудливо вилял по лесу, огибая холмы и овражки.
Дым!
Дымом пахнет!
Жильё!
И через сотню метров я оказался на развилке. Следы уходили влево и терялись. Дымом же тянуло справа… Куда идти?
За мотоциклистом топать бессмысленно, чего я хочу от него узнать? Ещё и по башке вдругорядь схлопочу… на этот раз так может уже не повезти!
А дым – это печь.
Печь – это жильё.
Тепло и люди – то, что мне сейчас и требуется!
Дом появился метров через двести.
Над основательным таким забором – повыше человеческого роста – еле-еле приподнималась крыша, из которой торчала печная труба с курившимся над ней дымком. Никаких там тебе фонарей не имелось, да и проводов, что вели бы к дому, я тоже не приметил.
А вот собаки – были.
И зашлись лаем, словно намекая на то, что я тут – гость нежелательный.
Не спорю, но вот замерзать в лесу мне как-то вообще не хотелось!
Стучу в калитку – она тут подстать забору – из плотных толстых досок. Сбиты они плотно – ни щёлки, ни дырочки.
– Эй, кто живой есть?
Зашлись в лае собаки.
Снова стучу.
– Кто тама?
– Человек божий, обшит кожей! – пробую я шутить.
Неудачно…
– И чего тебе надобно, божий человек? – нелюбезно вопрошают из-за калитки.
– В лесу заплутал. А к ночи дело – помёрзну же нафиг!
– Идти будешь – не замерзнешь.
– Да, куда ж тут идти?
– А на дороге же стоишь… Вот, по ней, родимой, и топай. К утру на тракт выйдешь.
– Ежели раньше от холода не окочурюсь.
– Досель не окочурился