Сил у меня изрядно, малый мой рост ох как обманчив. Однако с первого раза казнь не удалась. Страшно ударившись головой, кот остался жив: побрел куда-то, качаясь, как пьяный. И тогда я снова взял его, разложил на битых кирпичах, выбрал кирпич поприличнее, примерился…
«Убив червяка, не становишься ли ты червяком?» – один из вечных вопросов. Запрещая что-либо, мы берем на себя последствия того, что запретили. «Убив кота, не станешь ли ты котом?»
Сегодня была такая ночь, что все вечные вопросы, поджав хвосты, трусливо попрятались под лавки. Моя ночь.
– Что это? – спрашивает Щюрик, дрожащей рукою поправляя очки. До чего же пошлый жест!
– Не обращай внимания, – отвечаю я ему. – Считай, что это спортивный снаряд для тренировки совести. А где ваша киса? Которая живая… пока.
Он с ужасом смотрит на мертвое животное. Пусть потренируется, пусть.
– Наша киса? – вникает не сразу. – Наша спряталась, чужих боится. Подожди… Это муляж, да? Фу, гадость. Зачем ты ее притащил?
Объяснять ему – секунды жечь. Если не дурак, и так все понял. А он не дурак, этот уродец с жутковатой аппликацией вместо лица – сумел же он, в конце концов, очаровать такую женщину, как Ида! И на работе, по слухам, высоко ценится. Или все-таки дурак? Зачем, угостив меня жуткой своей таблеткой, ему понадобилось приглашать жертву в гости, что за дьявольский замысел? Ну, угостил бы – и покойся с миром, товарищ по детским шалостям…
Эта собака за окном сводит меня с ума!
Я валю Щюрика на ковер, как большого плюшевого медведя. Как партнера в кихон-кумите. Он крупный мальчик, зато я, пусть и не вышел ростом – учитель физкультуры. Пока еще учитель. Вдобавок – боевые искусства. Владею. «Л». ВладеЛЛЛ. Черт, заговариваюсь, мертвец ходячий. Сознание опять путается. Скоро конец урокам, пять минут до звонка… Страшно. Умирать любому страшно, даже такому, как я… Такому, как я? А какой он – я?
Принимая на себя карму убийцы, приближаю ли я прощение? Душа мне подсказывает – да. Но разум, разум… Не добравшись даже до середины Пути, я страшусь конца – ну что за нелепость! Почему я не мог просто смириться и ждать конца? Ведь сколько раз я говорил ученикам: смирись сам, если взялся усмирять других… Великий Во Го однажды написал, я помню эти слова наизусть:
«Контроль высших сущностей за деятельностью низших должен заключаться не в ограничении, а в предоставлении им возможности беспрепятственно развиваться – вплоть до самоуничтожения. К чему ограничивать то, что уже имеет предел?..»
Так что же я делаю в этой берлоге? Беспрепятственно развиваюсь – вплоть до… И кто здесь высший? Хотелось бы думать – я…
Усмиренный хозяин квартиры приходит в себя.
– Ты чего, скотина? – хрюкает