– Возможно. По крайней мере, в своей личной переписке они высказывались о том, что им любопытно будет посмотреть на достигнутый «результат». Так вот, скорее всего, оставшиеся двое сейчас купили или арендовали какое-то уединённое укрытие (возможно, это бункер или просто имеющий некоторую автономность загородный дом, либо поместье) и теперь набивают его предметами первой необходимости из расчёта на несколько лет полной изоляции и хаоса.
– Бункер? Не жирновато ли будет? – спросил я, одновременно подумав, что у них там всё почти как у нас – не ходите детки в соцсети гулять, а то те, кто не надо, про вас слишком много будут знать. Почти стихи, блин.
– Почему? – слегка удивилась Кэтрин. – В Западной Германии в частных руках довольно много подобных сооружений, или оставшихся после 1945 года, или построенных в последнее десятилетие какими-нибудь параноиками. Плюс к этому есть ещё Австрия и Швейцария, где противоатомные убежища тоже весьма «модная» тема, так же как в США или Канаде. А во-вторых, командир, у нас есть чёткий приказ – до момента, пока разыскиваемые нами экстремисты не начали осуществлять комплекс своих непоправимо дестабилизирующих эту реальность мероприятий, всяческое воздействие и возможный ущерб должны быть минимальными. То есть пока они не начали всерьёз, нам надо попытаться ликвидировать всех пятерых максимально чисто, так, чтобы не пострадал никто из местного населения. Надеюсь, вас инструктировали на тему того, что при сохранении базовой реальности гибель даже одного, населяющего её, индивида весьма нежелательна. Однако скажу вам сразу – уверенности в том, что мы сумеем убрать их всех до того, как они начнут, лично у меня нет никакой. Хотя бы потому, что, похоже, они с самого начала всё-таки смогли привлечь к своим тёмным делишкам кого-то из людей, населяющих данный временной отрезок. То есть работы у нас прибавится…
– Это каких людей? – уточнил я на всякий случай.
– Ну, не мне вам объяснять, командир, что в Западной Европе в 1960-е годы было, пожалуй, слишком много разного рода, как их тогда называли, левых и ультралевых экстремистов, причём с крайне радикальными, близкими к анархизму взглядами. Сильнее всего это, конечно, расцвело в конце 1960-х, но и в начале данного десятилетия более чем хватало экзальтированной молодёжи, полагавшей, что западный, англосаксонский империализм давным-давно изжил себя и его стоит полностью уничтожить, чтобы не мешал. Разумеется, в первую очередь подобные местные радикалы выступают за «обычную» революцию в стиле того, что произошло в России в 1917-м или на Кубе в 1959-м, но среди них найдутся и те, кто искренне считает, что раз генеральный секретарь Хрущёв и председатель Мао почему-то неприлично долго раздумывают и медлят с уничтожением ненавистного «мира эксплуатации и несправедливости», их стоит к этому немножко подтолкнуть – почему бы и нет? Похоже, подобные мысли всё-таки нашли горячий отклик у некоторого количества экзальтированной местной