Бодрствуем лишь мы с тобой!
– И кто же автор?
– Я. Оно называется «Блум»[28].
«Блум»… интересно, имеется в виду какой-то расцвет, очарование или просто моя фамилия?
Должно быть, случайное совпадение.
Или, может, подсознательная закономерность…
Но он же известный поэт, черт побери. Все его поступки и желания преднамеренны. Подсознательное определяет его сознание.
Он заявил, что вызвался быть дежурным преподавателем за столом, чтобы за ужином насладиться разговором со мной.
И он заправил мне прядку за ухо…
Но это могло быть чисто отеческое побуждение. Или учительское. Ведь мы определенно связаны друг с другом как учитель и ученица.
И это совершенно логично, учитывая, что я – Энди Блум, Чудесная Юная Сочинительница Гленлейка.
Допустим, «Цветок», как замечено в названии стихотворения.
Йен продолжает спрашивать, всё ли в порядке.
Я продолжаю отговариваться тем, что просто нервничаю из-за подачи заявлений в колледжи и необходимости закончить школу как можно лучше, и всей прочей фигни.
И это правда.
Не могу же я сказать ему, что все чертовски не в порядке, но только потому, вероятно, что я слишком много думаю. И мысли мои о том, что я не осмеливаюсь доверить даже дневнику.
Сегодня вечером на его привычный вопрос я ответила:
– У меня просто очень сильно болит живот.
Причем ответила совершенно честно, пусть даже он болел не настолько сильно, чтобы пропустить просмотр «Выходного дня Ферриса Бьюллера»[29]… но я этот фильм уже видела.
– По-моему, мне надо отлежаться.
– Если хочешь, я тоже останусь с тобой.
– Сходи лучше посмотри фильм, – возразила я, почувствовав себя еще более виноватой. – Все будет хорошо, не волнуйся.
– Ты уверена? – спросил он, поглядывая, как другие ребята проходят мимо нас и исчезают в просмотровом зале.
– Абсолютно.
В данном случае моя уверенность была полной, даже если она не распространялась на все наши с ним отношения.
Даллас появился в классе с опозданием. Его всклокоченная шевелюра и более, чем обычно, безумный взгляд наводили на мысль о том, что он провел бессонную ночь. В соответствии с программой курса мы начали изучать творчество Лэнгстона Хьюза[30].
– «О теле электрическом я пою»[31], – начал Даллас.
По такому началу я предположила, что вместо Хьюза мы будем изучать поэму Уолта Уитмена.
Повернувшись к доске, он начал что-то писать. Мы сидели, молча читая появляющиеся на доске стихотворные строки.
Плесни бренди в бокал,
Не смоли сигаретой.
Возьми с тарелки смятую салфетку
И расстели ее на коленях.
Прибереги красивые слова
И