– Ты не можешь поручить неопытному мальчишке такое сложное задание, – сказал Колт. – Я возглавлю корабль огня.
Джорону вдруг показалось, что жизнь возвращается в его тело; он чувствовал себя слабым и живым, и у него кружилась голова.
– Только не радуйся, мальчик, – добавил Колт, – я возьму тебя с собой. – И Джорон снова почувствовал, как ноги у него наливаются тяжестью.
– И еще одно, Миас, – сказал Колт. – В ту минуту, когда они увидят, что на корабле совсем маленькая команда, они почувствуют опасность, как гниль в недельном трупе кивелли, и бросят против нас все, что у них есть. Не исключено, что мы даже не сможем войти в гавань.
На губах Миас появилась жуткая усмешка.
– Об этом не беспокойся, Колт, у меня есть для тебя команда, поверь мне, она мечтает о мести моей матери.
12
Огонь в ночи
– Корабль мертвых, верно? – Колт смеялся в ночном тумане, который окутывал «Сокровища девы». – Корабль мертвых, – повторил он и пошел по длинной палубе, терявшейся в туманном сумраке.
Джорон пребывал не в таком веселом настроении; на самом деле он никогда в жизни не испытывал столь невероятной тревоги. И вовсе не потому, что ему предстояло принять участие в отчаянной атаке на многократно превосходившие силы врага, и не потому, что он боялся за свою жизнь или получить тяжелое ранение. Как и не из-за жуткого замысла Миас – взять на борт трупы тех, кто умер на грузовой палубе, и привязать их повсюду – на такелаже, у поручней, возле руля. Сотня мертвецов, имитирующих жизнь в последнем акте мести. Погребальный костер.
Нет, дело было не в этом. Его пугали огнекотелки, бочки со слюной старухи, которые стояли всюду на старом корабле из коричневых костей и ждали, когда их подожгут. Огонь – кошмар любого дитя палубы, а огонь слюны старухи худший из всех – как только он загорится и займется костеклей, его уже нельзя будет погасить. Даже старые и опытные дети палубы, которые согласились принять участие в миссии, его заметно опасались. Они с преувеличенным безразличием, вразвалочку, расхаживали по палубе, их бравада была неправильной, она оказывала влияние на Джорона, который, как ему казалось, чувствовал старые кости корабля сквозь сланец.
Да и трупы не помогали.
Пока он ходил взад и вперед по палубе в тумане, собравшемся под взошедшим Слепым Глазом Скирит, он видел фигуры перед собой и повышал голос, чтобы их приветствовать, ведь именно человеческий голос лучше всего согревает в темноте и тумане. Но всякий раз его встречал привязанный к поручням молчаливый труп, который оживляли лишь неутомимые волны. Поэтому он перестал говорить, и теперь «Сокровища девы» направлялся в Безопасную гавань в мягком пузыре тишины.
– Не хотеть!
Ну почти в тишине.
Ветрогон не соблюдал тишину, а его ненависть к лишенному ветра так и не стала меньше. Оба продолжали свой танец – крики, прыжки, качания головы, странные возвращения