Поэтому, когда я обхватила губами мочку его уха в ничем не обоснованном желании почувствовать ее языком и прикусить зубами, мне казалось, что все так, как и должно быть.
Только Анхель вдруг глухо застонал, прорычав тихо и хрипло:
– Belteu shaer…* – и погрузил пальцы в мои волосы, сжав их и чуть потянув.
А сам взглянул в мое лицо.
Я зажмурилась, вдруг осознав, насколько мне это нравится, почти как тогда, когда у меня была шерсть. Каждую клеточку тела сладко покалывало, по шее вниз словно рассыпались раскаленные искры.
Я ничего не видела, но чувствовала, как Анхель опустил голову и его нос коснулся моего.
Приоткрыв глаза, я обнаружила пьяняще близко немного смуглое, красивое лицо магистра. И увидела его темный взгляд, направленный на мои губы.
Где-то под желудком напряженно сжалось. Мне так сильно захотелось почувствовать… узнать, как это? Ощутить их прикосновение…
И я потянулась вперед, едва-едва приоткрыв губы.
Голова закружилась.
Магистр замер, кажется, даже перестал дышать. Только его грудная клетка поднималась и опускалась тяжело и быстро.
– Mellieht… – прошептал он в самый последний момент, когда между нашими губами уже почти ничего не осталось.
– Не надо ругаться, – выдохнула в ответ, и черные глаза напротив полыхнули неконтролируемой синевой.
Belteu shaer…* – Хаосова бездна
Mellieht* – проклятье
– Прекра-а-а-асно, – протянул Анхель, и челюсти его напряженно сжались. – Выучили мертвый язык давеча за ужином, в перерывах между поимкой крыс в подвале и вылизыванием своей пушистой попки?
– Не даёт вам покоя моя попка, да, магистр? – хмыкнула я, попытавшись спрыгнуть с подоконника. Но не тут-то было.
Анхель не двинулся с места, его лицо ещё сильнее помрачнело, особенно когда он с силой ударил ладонью по стене, недалеко от моей головы, и тут же от его пальцев во все стороны начал распространяться смертоносный холод.
Снежные узоры зазмеились на мягком покрытии стены, перескакивая на окно и устремляясь к полу, отбрасывая знакомые сапфирово-ледяные отблески в глаза магистра.
– Я жду ответа, шели Лунарис, – холодно проговорил Анхель, и больше в его лице не было ни капли прежней мягкости. Таким он по-настоящему пугал. – У вас есть полминуты, прежде чем ваша прекрасная фигурка превратится в кусок льда.
В воздухе запахло зимой, и этот запах я не любила. Зимой в подвалах становилось еще холоднее, а крысы делались голоднее и злее. Не то что летом, когда их тела сытые, неповоротливые и медленные.
– Мне нечего сказать вам, Анхель, – ответила я, изо всех сил стараясь сохранять невозмутимость, хотя на самом деле каждый мельчайший волосок на мне начал вставать дыбом. И я чувствовала это очень отчетливо.
Не отворачиваться. Не отводить взгляда…
Глаза магистра становились все холоднее, как и окружающий мир.
Я