Саша растирает лицо ладонями, поддевая висящую на спинке стула сорочку пальцами, ухмыляется и, отбросив тряпку на диван, резко повернувшись, начинает наступать.
Именно наступать, хищно, бесшумно, словно пума. Сглатываю, упираясь бедрами в тумбочку. Дыхание учащается, как и биение сердца.
– Не подходи, – говорю громко, но спокойно, я вижу, как его глаза застлала темная пелена, улавливаю еле ощутимый запах алкоголя…в таком состоянии он способен на все что угодно, более того, именно таким он сюда и приехал, просто я совсем не заметила это сразу. Он взвинчен, выпил, зол, явно на нервах, и способен на любую глупость.
– Саша… – вытягиваю ладонь, упираясь ему в грудь, но он беспрепятственно отводит ее в сторону, продолжая наступать.
– Зачем ты делаешь это с нами? Иногда я готов задушить тебя голыми руками за твое упрямство. Чего ты хочешь? – шепотом, проводя языком по мочке уха.
Меня охватывает паника, смешивающаяся со сладкой дрожью предвкушения. Каждое его прикосновение опаляет, тихий голос сводит с ума, заставляя терять рассудок, я путаюсь в собственных мыслях и желаниях, а он продолжает ласкать, медленно спускаясь к шее. Руки с силой притискивают к себе, пальцы нагло пробегают по бедру, задирая подол платья. Хочу отшатнуться, но он не позволяет, только смотрит так, словно готов сожрать, прямо здесь, сейчас.
– Не трогай… меня, – сглатываю вставший горле сухой ком, – не смей, – внутри начинается паника.
– Тебе нравится, я это вижу, чувствую. Я всегда тебя чувствую.
– Не надо, – с надрывом.
Я не хочу, действительно не хочу этого. Это жестко по отношению ко мне, бесчеловечно.
–Замолчи! – стискивает мое тело, резко разворачивая к себе затылком, – молчи, – хаотичные миллионы поцелуев на спине.
Платье трещит по швам, и стоит ему рвануть ткань, как она разлетается на лохмотья, оставляя меня в одном белье.
– Я не хочу, слышишь, не трогай! Уходи! Не надо, не надо…
Глава 3
Выстрел. Пистолет с глушителем всегда хорош, просто выстрел без предшествующих ему истязаний. Я не преследовал желания мучить, скорее, избавить. Кого? Себя в первую очередь. Как бы он ни помогал, что бы ни говорил, все равно настал бы день, когда этот человек с такой же легкостью приставил бы дуло к моей голове. Я опередил. Оказался расторопнее.
– Уберите здесь все, – кидаю столпившейся охране, снимая черные кожаные перчатки.
Комната пребывала во мраке и гробовом молчании.
Запрокидываю голову, смотря на высокий потолок с огромной хрустальной люстрой. Аккорд любил жить на широкую ногу, подмечаю давно известный факт и выхожу во двор. Марат выпускает в небо дымок, стряхивая пепел с тлеющей сигареты, и медленно проводит ладонью по крыше мерседеса.
– Зажигалку дай, – протягиваю руки и, получив желаемое, поджигаю перчатки, кидая их на землю, – поехали, здесь мы закончили.
– Сильно сопротивлялся?
– Это же Борька, какое