– Добро пожаловать! – произнесла, наконец, графиня после долгого, пристального взгляда на Адриано.
– Здравствуй, мама, – ответил Адриано и собрался обнять её, но она жестом остановила сына.
– Не надо, я приболела. Боюсь, у меня грипп, – предостерегла она и строго взглянула на Машу. – А это, стало быть, Мария?
Девочка посредственная до изнеможения. Серенькие волосы и бесцветные глаза. Безразмерный свитер, мешковатые джинсы и стоптанные кеды. Ни красоты, ни стати. Каменно – серая, как хмурое осеннее утро. Маша не взяла ни капли ярких красок семьи Гвидичи, из которой происходила Беатриче. А что же характер? Нрав внучки ещё предстоит узнать. Кажется, девчонка ни рыба ни мясо. Нет в ней породы.
– З-здравствуйте! – заикаясь, поздоровалась Маша по-итальянски и хотела сделать книксен, как на приёме у королевы, но вовремя сдержалась.
– Осмотрись, тебе, должно быть, интересно, – графиня чопорно кивнула.
Притягивало внимание фортепиано середины девятнадцатого века, стоявшее у большого окна, из которого струился голубоватый зимний свет. Клавиши потускнели от времени, но звук ещё радовал чистотой и стройностью. На инструменте скучала музыкальная шкатулка, которая передавалась из поколения в поколение. Маша подняла крышечку, и комнату заполнила механическая музыка, а внутри на небольшой зеркальной платформе вращался переливавшийся всеми цветами спектра лебедь из муранского стекла.
– Какая красота! – восхитилась Маша.
– Ты не видела подлинной красоты! – заговорила графиня зычным голосом и указала на стену напротив.
Маша оглянулась и ахнула. Вся стена от мраморного пола до деревянного потолка декорирована веерами в специальных стеклянных футлярах. Вещи разных эпох и стилей. Кокетливые, классические, экстравагантные – все они принадлежали представительницам прославленного рода