Со мной такого никогда не было. И было ли такое с кем-либо, сомневаюсь. Я о таком даже в книгах не читала.
Ты говоришь, это дар.
Безусловно.
Но надо понимать, что любой дар – это бремя.
И самый главный вопрос, коль уж в этом всем есть какое-то высшее участие, то зачем нам все это дано? Как этим распорядиться?
Я не верю, что все это заслуживает только тихого тления и умирания внутри нас.
Мы – носители уникального сокровища. Быть может, оно само со временем откроет нам путь всех свершений. Мы пока, как древние люди, нашедшие огонь, смотрим на него с восхищением и страхом. Этот огонь – наша любовь.
Но как же больно она обжигает.
Иногда мне кажется, что эта боль способна остановить мое сердце, настолько она ощутима.
У меня бывают приступы паники и отчаяния, пусть и минутные, но такие страшные, что мне кажется, я могу убить себя. И это только от одного желания обнять тебя и невозможности это сделать.
Но я справлюсь. Мой разум вытащит меня, я уверена.
Вся эта игра и борьба с самим собой – с достойным противником, она, безусловно, увлекательна, но и безнадежно жестока, потому что в этой игре нет правил.
Будущее. Признаюсь честно, я смотрю туда с опаской. Я ничего не предрекаю и не загадываю.
Есть ли у нас с тобой будущее? Возможно.
Еще месяц назад я бы однозначно ответила нет.
Твои желания я не могу направлять и не вправе брать с тебя обязательств. Я же сама не даю никаких обещаний.
Но мое желание видеть тебя счастливым неизменно.
Я хочу, чтоб у тебя была семья и дети, потому что ты как никто другой заслуживаешь этого. И если я не могу дать тебе это, значит, ты должен найти это с кем-то другим.
Какое же тогда может быть наше будущее? Дружба, любовь, семья? Забвение?
Все возможно.
Эта жизнь заслуживает того, чтобы ее прожить.
"Это случилось в полдень. Так сказал врач по телефону. Вчера в полдень. А я в это время, кажется, чем-то была занята, смотрела с детьми кино, и мы смеялись. А ведь я должна была что-то почувствовать, понять, что в это мгновение происходит ужасное… В это мгновение умирал мой отец".
Мысли текли, текли, как струйка воды из плохо закрытого крана, и Маше казалось, что они могут проделать дырку в ее голове.
Сегодня было намного тяжелее, чем вчера. Вчера был шок, непонимание и растерянность. Потом звонки, звонки. Кто звонил? Может, это она кому-то звонила. А, да. Действительно звонила, своей сестре, сообщить новость. Они говорили долго, то есть они не говорили, а долго молчали, не решаясь определить, кто из них будет звонить маме.
Мама не плакала, сестра тоже. Плакала Маша, тихо и долго, плакала за всех, как моросящий дождь. А сегодня плакать ей не моглось, но было очень тяжело. Утром она, едва открыв глаза, еще не проснувшись окончательно, почувствовала эту страшную пустоту. "Что-то случилось? Что? Что?" – Мозг никак не мог прийти в себя после болезненного глубокого сна. Но душа не спала, и она продолжала ныть, как воспаленная рана. – Что-то ведь случилось… Папа…"
Сегодня весь дом, как Атлантида, погрузился под воду, и дождь за окном только дополнял эту трагическую картину. Краски поблекли, звуки стали тише. Откуда-то звучала музыка, но ее голос был глухим и походил на слуховую галлюцинацию. Это работал телевизор в детской.
Дети тоже стали тихими и кроткими. Они боялись поднять глаза на мать, словно чувствовали себя виноватыми. Обычно такая суетливая и хаотично перемещающаяся по квартире, она, как тяжело больной человек, передвигалась сегодня медленно и страшными невидящими, пугавшими ребятишек глазами, словно молящаяся, смотрела куда-то в потолок. Она, в таком состоянии, для них была самым тяжелым испытанием. О смерти деда, они, похоже, уже забыли, хотя вчера тоже немного плакали.
Машины близнецы с дедом пусть и не много, но очень хорошо общались, любили его и с удовольствием ездили в гости к бабушке и дедушке. О том, что дедушка долго болел, им не говорили. Да и не могли они в полной мере осознать этих проблем и забот в свои шесть лет. Но когда им сказали, что дедушка умер, умер совсем, и его больше нет и никогда не будет, малыши страшно испугались, возмутились, разозлились и, в конце концов, увидев слезы матери, расплакались.
Когда вечером Маша укладывала детей спать, точнее просто сидела на углу кровати и беззвучно покачивалась вперед и назад, ожидая, пока дети уснут, она вспоминала о том, чему успел научить ее отец своих внуков, что успел он передать новому поколению, продолжателям его рода. Продолжатели рода возились, как жуки, по своим кроватям, перекапывая подушки и одеяла, и никак не могли уснуть без традиционной сказки из большой старой книги с очень красивыми, немного выцветшими картинками.
А Маша сидела и вспоминала, как она с детьми и с отцом ходила в цирк, и как дед ворчал и не хотел идти, но потом восторженно