Дабы не упасть при резком повороте, приморец под истошные крики с дороги ловко ухватился за старинный фонарь, чьё основание затенял памятник писавшему псу – почти идентичный известному монументу на набережной Вологды: лапа барбоса так же была высоко задрана, уши прижаты, хвост свёрнут в кольцо.
Домчавшись до перекрёстка, молодой человек удостоверился в отсутствии преследователей за спиной, пронёсся по зебре и выбежал на новый, лежавший впереди, тротуар, где едва не врезался в памятник водопроводчику, очень схожий с известной композицией в Перми – бронзовым мужчиной, сидевшим с разводным ключом на трубе, которая соединялась с другой, вертикальной, трубой, увенчанной огромной морской раковиной.
На ходу Андрей раз за разом прокручивал в голове обрывки тирад гонителей. Из услышанного следовало, что троица осталась крайне недовольна исчезновением певицы, но всё же намеревалась даже с уже отснятым материалом превратиться в героев “Сарафанного радио”, а также своих корешей – и этому явно должен был поспособствовать допрос владивостокца.
“Вот влип! – заключил Андрей, озираясь. – Что теперь? Куда дальше? Куда бежать?” Торопливо оценив обстановку, туманный гость метнулся между закончившейся чередой личных участков и светло-бежевой четырёхэтажкой.
Параллельно двухподъездному жилому дому, как это было заведено в России, стоял его близнец. Фанат стихий без колебаний нырнул в образованный зданиями тёмный зелёный двор, надеясь затеряться среди старых долговязых деревьев, чьи кроны возвышались над покатыми крышами.
Проскочив детскую площадку, приморец очутился на земляной дорожке, которая привела его к ещё одному монументу, находившемуся в центре дворовой территории – за бронзовым столом сидели игравшие в домино бронзовые пенсионеры: один, ссутулившийся – в кепке, расстёгнутом пиджаке и рубашке; другой, коренастый – в бескозырке и тельняшке с длинными рукавами; третий, худой, кучерявый, с высоким лбом – в свободной клетчатой рубахе. Первые двое напряжённо наблюдали за тем, как кудрявый игрок собирался приставить занесённую костяшку к длинной угловатой доминошной цепи. Вновь оглядевшись и не обнаружив погони, владивостокец присел рядом с ходившим.
Из-за курения подобные забеги, будь то при надобности успеть на электричку или куда-то ещё, давались туманному гостю с трудом – всякий раз его одолевала продолжительная одышка. Чтобы замедлить пыхтение и не пропотеть, он стянул с себя свитер, после чего расстегнул на рубашке пару верхних пуговиц.
Вызванный бегом жар заставил Андрея вспомнить о том, что с момента выхода из дома во рту не было ни капли воды. Желая избавиться от мыслей о жажде, молодой человек приложил ладони к вискам и отрешённо уставился на поверхность стола.
Его взор блуждал по бронзовому полотну из стороны в сторону, пока случайно не наткнулся на выгравированные надписи. Напротив добродушного старичка в кепке темнели слова “Иван Кузьмич. Электрик”, перед серьёзным