– Верните мне мою одежду. В этих больничных тряпках я чувствую себя голым. И еще… У меня были небольшая записная книжка и ручка. Если можно, верните мне их тоже. Я каждый день веду записи своего состояния и вообще заношу туда свои мысли, пока еще могу думать. Это меня успокаивает. Привычка такая.
Когда ученый закрыл за собой дверь капсулы, то обратился к стоящему у нее постовому моряку:
– Как он себя ведет?
– Спокойный старичок, – ответил тот и включил на стене экран, на который транслировалось изображение с внутренней камеры. – В основном лежит. Иногда садится и делает какие-то дыхательные упражнения. Встает редко. Его шатает сильно. Наверно, слабость или головокружение.
Убедившись, что пленник находится под постоянным наблюдением, Лекс пошел поговорить с врачом насчет обезболивающего.
Следующий разговор с Дорси состоялся через день. Пленник выглядел гораздо свежее и увереннее и был одет в выстиранный и продезинфицированный рабочий комбинезон, в котором его изъяли из лаборатории на Лабрадоре.
– Вижу, вам уже лучше, – поделился своими впечатлениями Лекс.
– Доктор вколол обезболивающее.
– Хотите размяться? Сидеть здесь взаперти не самое приятное.
– Да уж, не самое, – кивнул Дорси. – А что, у вас на лодке есть променад?
– Нет. Просто коридор от медблока метров двадцать. Ноги размять хватит. Только есть одно условие. На вас наденут ошейник с дистанционно управляемым электрошокером. Такие правила.
– Ошейник? Я теперь, типа, ваша собачка? – вздохнул ученый и, покачав головой, добавил: – Ошейник так ошейник. Надо привыкать к моему новому статусу.
Они вышли в короткий коридор, идущий от одной герметично перекрываемой перегородки между отсеками к другой, и, когда постовой застегнул на шее пленника ошейник с шокером, начали свою необычную прогулку. Коридор был узкий, так, что в нем два человека едва помещались плечом к плечу, поэтому Лекс шел немного сзади.
– Вы давно занимаетесь генетикой? – поинтересовался он.
– Почти сорок лет.
– Я тоже генетик.
– Очень приятно, коллега, – не оборачиваясь, хмыкнул Дорси. – Я это понял по тому, как вы целенаправленно собирали информацию и отбирали образцы. Только мы с вами по разные стороны баррикад.
– Ну почему же. Вы проводите исследования, чтобы приспособить человека к новым экстремальным условиям. Мы тоже движемся в этом направлении. Между нами разница в том, что мы работаем с материалом, выращенным в лабораториях из стволовых клеток, а вы проводите запрещенные эксперименты на людях.
– Да бросьте вы. Запрещенные эксперименты на людях. Вам вдруг стало жалко людей? Их надо было жалеть девяносто лет назад, когда еще можно было остановить глобальное потепление. Их надо было жалеть, когда запущенные правительствами ваших стран пандемии