Сословие русских профессоров. Создатели статусов и смыслов. Коллектив авторов

капитализма. Так, Роджеро указывает на двунаправленность происходящих процессов: во-первых, корпоративизацию университетов и параллельное превращение корпораций в университеты, создающие собственные постоянно действующие обучающие центры, заимствующие модели управления и самоорганизации, долгое время являвшиеся частью университетского сообщества; во-вторых, сохранение университетами функции подготовки рабочей силы и в то же время превращение студентов в зачастую не признаваемую, но массовую рабочую силу, требующую особых прав и условий; в-третьих, дополнение процесса джентрификации процессом студентификации – изменения конфигурации городского ландшафта под воздействием университетского сообщества, апроприации городских пространств университетом.

      Учитывая транснациональный, массовый характер современных университетов, изменения, вносимые ими в социальные и физические ландшафты городов и стран, вполне заметны и нуждаются в пристальном внимании и тщательном исследовании, избегающем однозначных оценок и апокалиптических версий. Роджеро отмечает, что описание современного состояния университета требует разработки нового словаря для фиксации происходящих изменений, избегающего однозначного определения происходящего малоинформативным термином «пост-университет».

      Стихийное превращение университетской автономии в центральную тему дебата об академии обозначает и легитимирует ценность университета. Однако автономия нередко остается лишь предметом теоретических рефлексий, ускользая от попыток операционализации и фиксации. Включенность университетов во множество контекстов, определяющих их способность к рефракции, оказывается крайне сложной для эмпирического изучения: «Но когда мы начинаем присматриваться в деталях, например, само понятие “автономия” приобретает очень разные смыслы, которые под влиянием Бурдьё обычно схлопываются в один-единственный. Т. е. это простой способ вписать очень много разных форм… в одну-единственную простую бинарную оппозицию, который был для нас не очень убедителен»[45].

      Другим ускользающим концептом оказываются механизмы рефракции, собственно призванные обеспечить независимость университета, как и любого другого социального поля. Признание их значимости отнюдь не гарантировало внимания к способам сопротивления поля, превращая концепцию автономии во многом в механическую схему, на которой обозначены лишь основные игроки и связывающие их отношения. Как именно происходит взаимодействие, остается фактически непроясненным.

      На чем же строится столь трудно идентифицируемая автономия академии? По мнению Бурдьё, основанием автономности академии и одновременно средством ее экспансии в другие поля служит ее особая роль в системе символического производства модерного общества. Выступая пространством интенсивного «производства здравого смысла»[46], классификаций, упорядочивающих научный и социальный мир, университет