Голос матери Сэмюеля. – Дорогой. Твой сон скоро кончится, но мы можем еще успеть поговорить. Я знаю, ты давно ждешь меня. Прости, что не пришла к тебе раньше.
«Сон? (мысли Дикенсона) Какой еще сон!? Нет, нет, нет, нет.»
Это окончательно запутало мысли студента, и он открыл глаза.
Сэмюель. – Мама? Это-о и вправду ты?
Голос матери Сэмюеля. – Конечно сынок. Болезнь совсем тебя извела. Скоро ты поправишься. Слушайся врачей и тебя выпишут домой.
Сэмюель (глаза намокли, слегка покраснев). – Но-о как ты мо-ожешь это-о знать. Ты всего-о лишь пло-од мо-оей бо-ольно-ой фантазии? Так ведь!
Голос матери Сэмюеля. – Верь мне!
Сэмюель (громким басом). – Верить!? Тебе!? Ты запихнула меня в эту «адскую кухню», где из меня каждый день го-от-о-овят различные блюда и хо-очешь, что-обы я тебе верил?
Голос матери Сэмюеля. – Не ори на мать! Это для твоего же блага!
Сэмюель. – Как же. Для м-о-оего-о блага! Вы то-олько-о по-осмо-отрите на эту невинную женщину. Да ты про-осто-о решила о-облегчить себе жизнь и избавилась о-от страданий. В-о-от и все. Теперь, ко-огда трахаешься с о-отцо-ом, хо-отя бы не прихо-одится напрягать мысли, что-о я мо-огу прервать ваш акт.
Голос матери Сэмюеля. – Да как ты смеешь так думать обо мне. Я растила тебя, отдавая всю себя. В том, что с тобой стало – нет моей вины!
Сэмюель (в голосе слышалось отчаяние). – Даже сейчас, ты пришла ко-о мне с о-одним спло-ошным враньем.
Голос матери Сэмюеля. – Каждое мое слово правда. Не отдай я тебя сюда, ты чего ради наложил бы на себя руки. Я не могу потерять тебя. Родители не должны хоронить своих детей.
Сэмюель (опять рыдая). – Вранье! Вранье! Вранье!
Голос матери Сэмюеля (пытаясь навязать собственное толкование). – Тебе все еще так же плохо. Твоя болезнь не хочет тебя отпускать.
Сэмюель. – Прекрати! Меня все это-о о-осто-очертело-о. Ты не успела переступить по-о-оро-о-ог мо-оей палаты, как тут же по-опыталась меня о-одурачить. Так мо-ожет это-о не я псих? А ты?
Голос матери Сэмюеля. – Я совсем не понимаю тебя, сынок? Что с тобой стало.
Сэмюель (четко произнесся каждое слово). – Я уже давно не сплю! Мама!
Дикенсон достал руки из давно распутанной смирительной рубашки и обхватил ее силуэт обеими руками. Только так он мог убедиться в ее реальности. Один щелчок и память как ураган «Катрин» набросилась на побережье его памяти, принесся Сэму все то, что он так долго ждал и пытался найти.
Сэмюель (скаля зубы). – Мой Поводырь Сабнак – Мама!
Сабнак попытался вырваться из объятий Дикенсона, чтобы позвать подмогу, но Сэм оказался шустрее. Он достал из его кармана шариковую ручку и что есть мочи, вонзил в левое плечо. Демон перевалился через кушетку, запачкав белый пол своей